молодой и глупой, она согласилась, а Хит оказался тем еще мерзавцем. Растрезвонил на всю деревню, будто она его соблазнила, потому как ни за что не рассказал бы правду о той ночи. Мойя разозлилась, а ее мать пришла в ярость. Увидев, какую боль слухи причинили Одри, Мойя не стала их отрицать, и они разрослись, как сорняки в огороде. Вскоре все уже пребывали в уверенности, что она прыгает в постель к каждому, кто предложит, но это было неправдой. После вранья Хита она сотню раз говорила «нет». Всякий раз это вызывало изумление, за которым ей нравилось наблюдать. Слово «нет» – отказ подчиняться, плыть по течению, ублажать – стало частью ее и помогло стереть ту глупую ошибку из памяти. Неповиновение было одной из главных черт ее натуры, и смерть этого не изменила.
Несмотря на всю свою силу и славу, Дроум был всего лишь очередным мужчиной, который спрашивал: «Ты согласна?» Нет… он требовал от нее повиновения. Бог он или нет, но губы Мойи искривились в привычной усмешке.
– Души попадают в Рэл после смерти. Мы умерли. Раз ты бог, то, полагаю, знаешь, как это происходит.
Дроум прищурился, но не разозлился. Он лишь откинулся на спинку трона, а губы его тронула легкая усмешка.
– Не всяк способен выстоять перед моим светом и уж тем более проявить наглость. Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю. Я запер врата. Как вы их открыли?
Мойя похлопала ресницами.
– Наверное, запор расшатался… Я толкнула, и они открылись. Но раз уж ты сам заговорил об этом… зачем ты их запер? Я слышала, ты здесь безраздельный властелин. Странно, что ты подчиняешься приказам сестры.
– Это был не приказ, а пожелание. – Бог долгое время внимательно разглядывал ее, а затем сказал на удивление спокойно: – Сама-то ты единственный ребенок, Мойя, дочь Одри. Ты и понятия не имеешь, каково иметь сестру, тем более злобного близнеца. Феррол… давай говорить начистоту, хорошо? Она ужасна – мерзкая, кошмарная, вредная, злобная, жестокая тварь. Но она умна. Она первой покинула Эреб и забрала с собой другие блестящие умы. И все же она не так умна, как думает. Феррол считала, что ее уход смертельно ранит Уберлина. – Дроум широко улыбнулся и, разразившись смехом, хлопнул себя по бедру, от чего по комнате разнесся грохот, чуть не сбивший Мойю с ног. – Мы едва заметили ее отсутствие! Все эти блестящие умы – ни один из них не был нам нужен. – Он продолжал хохотать, раскачиваясь на троне. Наконец успокоившись, он скривился и снова посмотрел на путников. – Но иногда она все же демонстрирует мудрость и проницательность. Так что нет, маленькая рхунка, я не подчиняюсь приказам, но ее просьба меня заинтриговала. Если вы ей нужны, на то должна быть веская причина. Но приз достался мне… и за это вы должны быть благодарны. Теперь передо мной два любопытных вопроса: почему моя сестра вас ищет, и как вы открыли запертые врата? Не желаете ли помочь мне отгадать эти загадки? – Дроум окинул взглядом каждого из них в поисках добровольца.
Никто не заговорил и не поднял руки.
Бог выглядел искренне разочарованным, даже слегка обиженным.
– Страх