годы только одно дело помнил, где Радов накосячил, но после он сам же всё и расставил по своим местам.
– Хорошо. Я отзову. Он будет в городе к вечеру. Часов в девять уже будет у тебя. Не поделишься для чего тебе понадобился Василий?
– Девку одну вдоль и поперёк прошерстить надо, наизнанку всю подноготную её вывернуть, – на лице Вячеслава стыло нечитаемое выражение.
– И кто же та несчастная на которую пал твой выбор? Видно серьёзно зацепила, м?
– Выбор мой пал по серьёзному не так давно лишь на одну женщину. Если ты помнишь, то ты её уложил под себя, обрюхатил и после окольцевал, – Яров усмехнулся.
– Ну здесь ты проиграл по всем фронтам, уж извини, друг, – хмыкнул Максим. – Даша выбрала меня.
– Согласен. Я и поражения принимать умею, уж поверь. Я правда рад за тебя и Дашу, Темнов.
– Знаю. А теперь скажи, что с тобой творится! Слав, ты словно сам не свой, что случилось? Может я смогу чем помочь? Ты же знаешь, что тебе стоит только попросить и я всё для тебя сделаю.
– Знаю, Макс. Но здесь я уж сам разберусь, – на скулах Ярого заходили желваки, а глаза недобро засверкали, не мог он спокойно думать о той, которая предала. – Я вчера Любу встретил, Макс. Случайно.
– Ту самую Любу? – присвистнул Максим, прекрасно понимая теперь почему Вячеслав, мягко говоря, не в настроении.
– Ту самую, Макс.
– И ты отпустил её?
– Да.
– Я удивлён, что ты проявил к ней такую милость.
– Не планировал отпускать, но, увидев её сыновей, я растерялся.
– Ты и растерялся! – хмыкнул Максим, – это что – то новенькое. У неё есть дети? И не один? – покачал головой, – шустрая, однако, девка.
– У неё двое детей, Тёмный, ну это те, которых я видел. А там уже ничему не удивлюсь. На вид им лет шесть. Времени зря эта…, – Вячеслав замолчал, словно не мог подобрать нужного слова, – девица не теряла, – добавил на выдохе.
– И что ты намерен делать? – Максиму очень не нравилось выражение лица Ярого. В таком состоянии ведь немудрено натворить много чего, о чём можно после пожалеть. – Слав, мой тебе совет, просто забудь её.
Яров мотнул отрицательно головой, мужественные черты лица перекосились от ярости.
– Забыть, как её папаша подставил меня? Как Владимир Ларинцев связался с Рогозиным, которому его доченька отдала компромат, который у меня же и раздобыла? Забыть, как Ларинцев подсунул мне свою дочь, которой, как патологической садистке мало было просто подставить меня, ей необходимо было влюбить в себя мужчину, а потом растоптать, чтобы насладиться его мучениями? Или ты предлагаешь мне забыть, как Ларинцева притащила меня в номер, где меня ждали люди её отца? Забыть, как они всадили в меня три пули, Макс? Я ведь тогда чуть не сдох. Извини, но я не могу, а, главное я не хочу ничего забывать.
– Слав, я понимаю твои чувств, однако…
– Ты ни хрена не понимаешь, Тёмный. Она подставила меня. До сих пор не понимаю, как я мог на всё это купиться: невинное тело и смазливое личико. Вроде не был зелёным юнцом в свои двадцать шесть,