Пущенные по миру. Владимир Аполлонович Владыкин

не услышав последний слов сестры. – Живу в советском государстве, а не на Луне, – твердил своё Егор. – Чего же, в государстве на всех нету тулупов? Да я не видел ни в одной лавке, чтобы они были в свободной продаже. А у меня в сей момент расхватывают, не успею показать товар…

      На это Екатерина не ответила, лишь обречённо махнула рукой – мол, этот разговор вести без толку, однако вскоре опять живо взглянула на брата.

      – Я вот если бы председателем не работала, ничего бы в колхозном движении не смыслила. Помню, как была жутко недовольна избранием меня на такой важный пост, а также не нравилось, что землю и скот у всех отобрали, и всех в общее ярмо впрягли, но ничего, привыкла. Новое всегда поперва в диковинку.

      – А моё дело разве не новое на деревне, не в диковинку?

      – С Епифаном чего не ладите? Значит, его выжил, что ему пришлось избу рубить?

      – Дак за его половину я ему заплатил.

      Екатерина качнула головой, мол, понятно. Напоследок вспомнила о его жене, спросила:

      – А где же Настя, дети?

      – В старой избе, и дочки с ней, – ответил тихо он. – Шьёт? – она покачала головой, стала прощаться.– Ну ладно, мне пора ехать в район по делам, а ты, братка, гляди в оба и не серчай на меня…

      – Пуганая ворона куста боится, так и вы все… Я ежели что – статью вождя снова покажу… А ты бы, сестрица, чем пугать меня, там в районе нужное словцо замолвила: мол, живёт брат исключительно честно и вредить их общине не собирается. – Ещё бы не хватало, чтобы тебя там узнали? К Нюте заеду, скажу, что ты с огнём играешь…

      Однако Егор только махнул рукой и не счёл нужным признаться сестре, что в прошлый раз Бедин подгадал вызвать его в сельсовет как раз в присутствии районного представителя ОГПУ, курировавшего их район…

      Глава 12

      Фёкла разлюбила Антипа Бедина уже на втором году их совместной жизни. И вовсе не только потому, что был он не хозяйственный мужик, а лишь по той причине, что крайне враждебно относился к односельчанам. Фёкла была неграмотная, но даже и она уяснила сущность его классовой ненависти к людям, заключавшейся в такой примитивной формулировке: если у кого-либо подворье выглядело побогаче его личного, значит, хозяин оного вполне подходил под категорию зажиточника, стремящегося и дальше развивать своё хозяйство. Таким образом, его лютая непримиримость, как известно, распространялась на всех тех, кто так или иначе стремился наживаться, невзирая на то, каким способом они это достигали.