Вода плескалась надо мной, забивала нос, меня трясло. Я тянулась к луне, к далекому лесу. Я пыталась молиться Рьяле. Рьяла молчал. Иногда мне отвечали ночные птицы. Я шла обратно. Я вешала полынь над изголовьем, я трижды ходила в храм и дважды в аптеку.
Я давно поняла: меня что-то ищет, по снам моим кто-то ходит. Я каждый день ощущала затылком лишний взгляд, чужое веянье мысли. Я чувствовала себя голой и грязной. Ну и в эту ночь решила посмотреть, кому это так приглянулась. Я знала, что Астрис со мной не будет, в ночи, когда Астрис рядом, оно не приходит. Я помнила, что луна сегодня висит полная, и что во сне не убить.
Точно часовой бой звучали шаги от одного до двенадцати. Наверно, это я себе выдумала, это – не остальное. Сон ткался сам по себе? Куда уж. Его привили. Он привёл. Поляна, одуванчики, туман. В тот день тоже лежал туман и снег лежал, мёрзлый мартовский, бурый и топкий. Но я не о бойне, я о снах.
Одуванчики по обыкновению покорно расступились, подпуская непрошеного гостя. Молодой мужчина, окутанный ореолом мелькающих теней, приближался ко мне, с каждым шагом обретая большую и большую власть над сонным миром. Он не был мне знаком. Ни его походка, ни пронзительный взгляд льдистых глаз… Возможно, чёрный кафтан… Но мы с ним встречались. Дважды. Так шептал мне страх. Об этом кричала мне ненависть.
«Доброй полуночи, миледи Лорис», – сказал мне сноходец. От него густо и горько пахло чарами.
Слова обернулись громом в этой сонной пустоте. Беззвучно он попросил мою руку для поцелуя. Я перестала дышать, вдохнула и замерла как перед нырком. Я видела его дважды: на поле битвы, в тот день, когда чуть не лишилась Астрис, когда потеряла доспех, и в Брумвальде на коронации. Ну да. Ему ещё венец на голову возложили. Сука. Определённо тот же самый мужик. Даже кудри такие же чёрные. Пячусь, судорожно пытаюсь припомнить наговор против… против… против кирийского князя. Щипок не помогает. Триада, обращающая порчу, тоже. Плохо. Страшно. Надо было учить молитвы Светозарному. Говорят, создания тьмы их не выносят.
«При свете вечном и едином не обойди меня своей почестью, не отведи мольбу мою…» – беззвучно нашептала я. А как дальше-то? Боги! Великие боги… Если бы это действительно помогало, нужно проснуться. Боги…
– Прислушайся и услышь слова раба своего, – продолжил князь. Он реален. Он говорит со мной. И он зачем-то нашёл меня!
– Прислушайся и услышь… – Ну и зачем я это повторяю? Боги. – Здрасьте. – Опять что-то не то…
– Счастлив встретиться с тобой! – князь улыбнулся, блеснули светлые княжьи глаза. Он что не видит? Не понимает? Не хочет понимать? Улыбка чуть потускнела. Почему я не могу проснуться? – Прошу прощения, миледи, я перейду на ты? Вас это не обидит?
Он говорит, а я глупо хлопаю глазами. Шикарно. Обидит, оскорбит?
Тени смыкаются. Тени сомкнулись. Я не могу очнуться. Что толку от моей полыни, от глупых наговоров? Я знала, что Астрис станут искать, потому мы и спрятались в этой глуши, сбежали с поля боя, не пришли проститься с нашими мёртвыми. Я заставила её повязать платок, попросила молчать. Мы стёрли Астрис Пилим, спрятали