и хорошую работу, где не придется таскать горы грязной посуды и терпеть хамское отношение клиентов.
– Тогда иди в «Максимус», – хмыкнул Шут, шлепая подошвами старых кед по брусчатке тротуара, проложенной вдоль всей улицы. – Там тебе точно ничего не грозит. Ришка, без бабла вы с батей просто и печально сдохнете. У меня хоть маман вкалывает, пока предок в запое, я перебиваюсь с подработки на подработку. Твой-то, сколько получает?
Я поморщилась, но не ответила, признавая правоту друга. Нормальной работы отец лишился почти год назад после смерти бабушки, своей матери – та хоть как-то его в руках держала. Меня же он не слушался, увы. Командовать я никогда не умела, да и… не могла. Просто не могла.
Я знала причину его постоянных запоев, понимала его, как никто другой. И прощала, не смотря на беспорядок, творившийся у нас дома, печальную финансовую ситуацию в нашем семейном бюджете и собственную нелегкую жизнь.
И все-таки, я старалась особенно об этом не думать. Топиться в жалости к самой себе не было никакого смысла. Жить-то как-то надо, верно?
– Ладно, соседка, – едва мы свернули к нашему дому, широко зевнул Шут. – Если мой предок у вас, гони его нахрен в шею, а то мать опять на меня всех собак спустит. Лады?
– Лады, – пожала я плечами. – Но лучше ты сам его забери. Хорошо? И… ой!
– Ри-и-иш? – удивленно посмотрел на меня Лёша, точнее на то, как я прячусь за его спину, торопливо утягивая назад, за угол двухэтажного кирпичного дома. – Ты какого икса в партизана поиграть вздумала?
– Да я не играю, – невольно поморщилась, выглядывая из-за угла, с отвращением и испугом одновременно разглядывая новый черный «мерседес», припаркованный возле детской площадки во дворе, образованном тремя обычными двухэтажками и одним гаражным массивом. Я точно знала – этого авто тут раньше никогда не было! Да и номера слишком знакомы… – Шут, просто… Открой дверь и подержи, ладно?
– Ла-а-адно, – ухмыльнулся парень, забирая у меня протянутые ключи. Не задавая вопросов, он вернулся на асфальт, прошелся по дороге, как положено, спокойно оглядывая двор. Дошел до подъезда, знакомо пропищал датчик домофона… И Леша замер, прислонившись спиной к распахнутой двери.
А я же, набрав в грудь воздуха, быстро прошмыгнула вдоль стены, под окнами бабы Гали, которая жутко не любила, когда там кто-то бегал, и, перепрыгнув через низкую лавочку, оказалась в подъезде.
– Значит, говоришь, из-за учебы уволилась, – многозначительно посмотрел на меня друг детства, возвращая связку ключей, но не отлипая от распахнутой двери, которая надежно скрывала нас от взоров тех, кто находился сейчас и на детской площадке, и на парковке за ней. – Ришка, опять?
– Шут, не надо, – вздохнула я. – Ты все равно ничего не сможешь сделать.
– Ну да, ну да, – злобно хмыкнул парень. – Куда ж нам, простым смертным, да супротив богатенького владельца «Андромеды», решившего затащить в койку собственного работника. Сразу сказать, бл*, не могла?
– А