свою собственную.
В стародавние времена гордые люди делили его бессчётное число раз, вполне вероятно, их глаза мозолило зелёное пятно, занимавшее приличную площадь на картах, но лес так и не стал чьей-либо принадлежностью. Ни королю, ни рыцарю не удалось закрепиться в нём, казалось, что воля самого леса, дремучая и запрятанная под переплетёнными кронами противостояла настойчивым человеческим желаниям.
Если когда-то у леса и было название – его забыли, а новое подходило ему лучше любого другого.
Шли года, вместе с ними сменялись правители, чей захватнический пыл от поколения к поколению изменял свою силу, но никогда не сходил на нет, но просторы леса продолжали хранить свою неприкосновенность. И лишь после Ухода люди окончательно утратили к нему свой первозданный интерес. Никто не мог предположить такого, но в один день Ушедшие явили испуганным людям свои спины и, оставляя в небе огненные следы, покинули эти места. Привычное течение жизни было нарушено, людей оставили в одиночестве… Со дня Ухода прошло без малого сорок лет, но в человеческих сердцах до сих пор обитал страх.Мир не казался им более надёжным, как будто из устойчивой конструкции вдруг взяли и выдернули несколько ключевых опор.
В наступившей панике всем стало не до леса, его просторы стали отходить на второй план, после стольких лет человеческих посягательств он наконец-то получил желанное спокойствие. В его заповедных пределах поселилось умиротворение.
С северной и восточной сторон лес охватывал Цебетас, некогда бывший последним оплотом Веры в покинутом мире. Целых двадцать лет после Ухода король Малаур поддерживал в своих людях любовь и почитание к Ушедшим, в цебетасском Храме курились благовония, Служители Веры исправно исполняли свои обязанности, пытаясь оградить людей от паники, удерживая тех на самом краю пропасти отчаяния, в которую постепенно скатывались другие, кому не посчастливилось пережить Уход. Вот только по истечению этих двадцати лет спокойного существования король внезапно переменил свою позицию на диаметрально противоположную и в один день объявил Веру вне закона и отрёкся от Ушедших, прокляв их священные имена. Тот день вошёл в историю, как день Отказа, короля Малаура за его грязные речи нарекли Сквернословом, а Цебетас стал приходить в упадок. Говорили, король повредился головой, говорили, на него обрушилось страшное горе, говорили много и всякого, но истина заключалась в том, что никто не ведал, что сподвигло его на подобный шаг.
Западную границу Ничейного леса подпирали земли воинственных фоллов, которых пренебрежительно именовали людьми полугор. Когда-то давно их предки спустились с мрачных перевалов Пирлоульских гор, но не смогли вернуться обратно, а потому взяли себе в пользование узкий участок земли, расположенный между горами и лесом. Выращенные в жестокости и холоде перевальные народы презирали жителей Низин, и именно к этой категории они и стали относить фоллов, вынужденных вечно сидеть в предгорьях, боящихся подняться на перевалы и не решающихся ещё больше спускаться в Низины. Их небольшие владения упирались в Ничейный лес, и память фоллов хранила предостережения об этом непокорном человеку месте.
А с юга и востока Ничейный лес переходил в холмистые равнины раскинувшегося владения Марбад. Некогда основанный двумя братьями и преуспевающий, после Ухода Марбад превратился в царство запустения, где поселилась внутренняя вражда. В самом его центре на расстоянии пяти километров были возвели две твердыни, повторяющие друг друга. Северная была отражением Южной, их так и называли – Зеркальные Твердыни. Ворота крепостей соединяла прямая Дорога Дружбы, и всё это архитектурное изящество было обнесено высокой стеной, которую было принято называть Братскими Объятиями, потому что именно на любви и заботе двух братьев когда-то и было построено счастье Марбада. Но о тех временах остались лишь обрывки приятных воспоминаний: стена давно разрушилась, Дорогу Дружбы разбили, а накопившиеся противоречия заставили потомков братьев-основателей разделиться на две конфликтующих части.
Какие бы прения не раздирали соседствующие с лесом владения, его они совершенно не касались.
А ещё в глубине Ничейного леса располагалась Затерянная Хижина, принадлежащая старому Децуару. Никто не мог вспомнить, как долго его жилище пряталось в чащобе Ничейного леса, и никому не было ведомо, почему лес позволял ему жить на своей территории. Может быть, Децуар никогда не посягал на владение лесом,может, Децуару удалось каким-то образом получить разрешение… В любом случае, у этой истории были достаточно глубокие корни, чтобы пытаться в них разобраться.
Гнездовье Отшельника представляло собой маленькое строение, втиснутое в свободное пространство меж густо расположенных шершавых стволов. Четыре стены с прорубленными окошечками держали на себе немного завалившуюся крышу, отчего складывалось впечатление, будто бы на хижину случайно наступил великан. Сбоку к хижине примыкала каменная труба, над которой часто курился едва заметный дымок. Плетёный забор, расположенный полукругом, ограничивал небольшой дворик, неровная дорожка соединяла узкую калитку с массивной дверью, слаженной из толстых досок. По обе стороны дорожки наблюдались признаки возделываемой почвы, правда, редкие грядки