всегда, правы, Холмс, – сказал я. – Не вижу смысла не соглашаться с очевидным. Сделаю всё, что в моих силах, чтобы не разочаровать вас. Но пока мне не известно ни одного факта. Ведь даже содержание полученной вами телеграммы вы держите от меня в секрете, а в газетах, как вы сами имели возможность убедиться, нет и намёка на преступление, которое заслуживало бы вашего внимания.
– Нашего внимания, Ватсон, – поправил меня Холмс, многозначительно подняв палец. – Насчёт газет вы, разумеется, заблуждаетесь. Впрочем, это простительно, ведь у вас не все карты на руках. Одну минутку.
С этими словами он бодро отстучал ключом карманного телеграфа короткое сообщение. Через несколько секунд аппарат отозвался мелодичным звоном, оповещая, что сообщение получено адресатом, а ещё через несколько секунд разразился трелью ответного послания, воспринять которое на слух я не смог. Ленту же Холмс отправил в корзину, небрежно скомкав, после чего с крайне довольным видом откинулся в кресле.
Я попытался и сам использовать дедуктивную методу, свидетелем успешного применения коей Холмсом оказывался не раз.
Адрес послания был коротким, даже на слух – куда короче положенных для связи в пределах города девяти цифр и уж тем более – двенадцатизначного междугороднего. Здесь же я чётко расслышал короткую вступительную трель из трёх, максимум – четырёх знаков. Это означает, что адресат пользуется внутренним ретранслятором «Графа Цеппелина». Что в свою очередь говорит о его нахождении на борту в качестве пассажира или члена команды. Но в силу некоторых специфических привычек мы с Холмсом мало общались с соседями и так и не завели ни с кем не то что дружеских, но даже и приятельских отношений. С представителями команды или обслуживающего персонала дело обстояло приблизительно таким же образом, если не считать капитана, за столом которого мы дважды обедали. Но обеденные разговоры вряд ли можно счесть достаточным основанием для близкого знакомства.
Есть ещё, правда, наша очаровательная секретарша мисс Хадсон…
Но тут мои дедуктивные способности пробуксовывали – зачем посылать телетайпограмму особе, с которой всё равно встретишься через несколько минут за утренним чаем?..
– Чего же мы ждём? – спросил я знаменитого сыщика через минуту, запутавшись окончательно. Как и всегда, когда намечалось новое дело, я чувствовал душевный подъём и нетерпение. Ещё не зная сути предстоящего нам расследования, я испытывал сильнейшую жажду деятельности. Сила и энергия наполняли меня, заставив позабыть о гнёте лежавших на плечах лет.
– Недостающих звеньев газетной мозаики, – ответил Холмс. – Кстати, вот, кажется, и они.
Я уже и сам услышал дробный перестук каблучков по паркету палубы. Ему вторил лёгкий лязг цепной передачи и мягкие шлепки обрезиненных траков о палубный настил.
– Доброе утро, джентльмены, – произнёс у меня за спиной бархатный голосок с ноткой явного осуждения.
Холмс