меня полгода, а теперь ведет себя так, будто ничего не было. Если я и соглашусь, то только для себя. Сегодня сотни человек написали, что у меня тупое лицо. Получив такой негатив в свою сторону, любой обзавелся бы комплексами, но только не я. Мне всегда было плевать, что говорят другие люди, и пусть их слова ранят, я хочу доказать самой себе: они ничего не значат и никаким образом на меня не влияют.
Так что жду не дождусь возможности обрадовать всех хейтеров своим «тупым» лицом на обложке. Пусть брызжут слюной, а я посмотрю на них с высоты музыкальных чартов, когда треки из нового альбома начнут покорять весь мир и завоевывать премии. Посмотрим, что в таком случае они скажут. Хотя, мне плевать.
Отец берет меня за локоть и наклоняется к лицу:
– Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Это по поводу обложки, да? Пап, я все решила, уже сказала…
Отец оглядывает «Нитл Граспер», которые продолжают обсуждать альбом, но теперь по другим вопросам. Том украдкой поглядывает на нас с папой, явно переживая за то, что тот заставит меня передумать.
– Спустимся в ресторан. Чтобы нам никто не мешал, – заметив обеспокоенность Тома, говорит папа.
Я успокаиваю в себе дикое желание поспорить с ним и соглашаюсь сходить на обед. Я все равно не передумаю и, что бы он ни сказал, останусь тверда в своем решении.
Заняв столик в самом углу, мы напряженно изучаем меню. И я, и он готовимся к разговору и ожидаем чего-то плохого. Мы ведь хорошо друг друга знаем и понимаем, чем все закончится. Сделав заказ и подождав, пока официант отойдет, отец делает глубокий вдох и начинает:
– Бельчонок…
Я смотрю на него исподлобья.
– Я не против обложки как таковой. Я против того образа жизни, который влечет за собой эта творческая работа…
– Пап, я уже в том образе жизни! Я играю роль девушки Тома и, между прочим, это твоя идея!
– Роль этой девушки под моим контролем! – рявкает он. – Здесь, рядом со мной, ты защищена, и никто не в праве заставлять тебя делать что-то лишнее или помыкать тобой! Здесь ты моя дочь, и никто ничего не скажет против! Но если ты идешь дальше и выбираешь какую-то стороннюю деятельность… Белинда, там я не смогу тебе помочь.
Я глубоко вдыхаю, успокаиваясь, и говорю:
– Пап, во-первых, со мной будет Том…
– Я не доверяю Тому, когда дело касается тебя.
– А во-вторых, я никогда не стану делать того, чего не хочу. Ты ведь меня знаешь…
Он кивает, прекрасно понимая, о чем я.
– Да, но есть вещи, которые ты хочешь, но тебе нельзя.
Я резко поднимаю на него глаза.
– Я боюсь за твое здоровье. Боюсь, если тебе понравится такая жизнь… – он морщится и отмахивается. – Ты снова вернешься к зависимости, потому что наркотики и алкоголь будут всегда где-то рядом.
Я поджимаю губы, вдруг понимая, что он, действительно, волнуется за меня и что это вполне оправданно. Официант приносит нам еду и пока расставляет тарелки на столе, я собираюсь с мыслями.
– Пап… – говорю, когда мы остаемся наедине. – Я не вернусь к зависимости, мне не нравится такая жизнь. Просто…