всё равно тебя будил. Я не мог дождаться рассвета твоих первых слов. Я нежно поправлял край одеяла, который давил на светлый завиток твоих непослушных волос, и до боли, до крови сжимал в кулаке пальцы, чтобы только не проговориться, как я не хочу с тобой расставаться. Мне хотелось тебя разбудить, чтобы услышать твой голос, но я боялся, что ты проснешься и вдруг скажешь: где я, кто ты? Ангелы, наверное, есть у многих, но на всех их почему-то не хватает. Но пусть сегодня придет хотя бы пол-ангела: твою улыбку я буду вспоминать и хранить, как единственное волшебство в своей жизни.
Завтра приходит не потому, что его ждешь, а потому, что сегодня не может длиться бесконечно.
Всё равно я тебя будил: будил тяжестью своего тела, шероховатостью небритой щеки, скрежетом неуверенной нежности, которой я не знал до тебя. Ты спала. И ангелы были в тебе, а не между нами.
Ангелы, небесные существа, не бойтесь меня. Улыбнитесь хотя бы один раз мне и той женщине, которая не хочет проснуться. Милые ангелы, я больше никого не буду любить, но вы ведь знаете, что и тогда она не сможет полюбить меня. Даже когда она проснется, она не забудет набаты о перекладины равнодушных ребер. Я столько раз слушал этот стук, приложив жадное ухо под бесстыдную выпуклость твоей груди. Не хочу равнодушного ответа на случайный вопрос.
Я оберегаю твой сон, пусть под моими словами тебе снятся жирафы, но я всегда буду надеяться, что ты проснешься. Что мечта, зажатая в кулаке, станет птицей, и моя наконец раскрытая ладонь останется вечной и горячей печатью на твоем теле. И тогда, любезные ангелы, вы станете лишними свидетелями, которых я с удовольствием отошлю к тем, кто еще сжимает кулаки.
В мякоти повседневных шагов
В мякоти повседневных шагов утопает долгожданная радость невесомого полета. И задушевный крик становится ежедневным шепотом ворчания, раздраженного недовольства не только собой, но и всем вокруг. Воспоминание превращается в неосуществленную мечту заблудившегося будущего. Жить прошлым – это всё равно, что грызть нафталин вместо сахара. Нельзя мечтать об игрушках вчерашнего детства, а пыль с подаренных цветов не может превратиться в нежный туман пыльцы. Поэтому я – всё время с тобой. Но время всегда почему-то грустит без тебя. Нет движения воздуха без твоего присутствия, и я дышу только тем, что заполнено памятью о тебе. И мне этого воздуха постоянно не хватает.
Пока неторопливость одинаковых шагов будет отстукивать мерный круг по равнодушию циферблата, крылья не смогут сопротивляться движению направленного воздуха и останутся лишь воспоминанием не случившегося полета. Я знаю, что ты приходила, но почему ты не можешь быть рядом со мной снова? Почему оказывается за бортом то, что больше всего мы боимся потерять?
Ты помнишь, когда я вставал с постели, то глубокие морщины простыни хранили память о нашем полете. Но на шахматном узоре паркетного пола каждый неверный шаг отзывался болезненным стоном уставших от постоянной