я впервые побывал на Колхиде, то полюбил ее и отчасти люблю до сих пор. Но нельзя дважды войти в одну и ту же реку, ступить на одну и ту же планету. Все течет, все изменяется. Высшей целью и добродетелью цивилизации должно быть сохранение прекрасного. Ради этого мы бросаем в землю новые семена. Даже если у нас не получится сберечь деревья, мы можем возродить леса. Если Землю действительно не вернуть, то лучшее, что мы можем сделать, – это вырастить ее детей среди звезд.
Подобные мысли всегда посещали меня на пустошах вроде этих болот. Человек – садовник и эконом мироздания и несет большую ответственность. Быть может, стоит посадить здесь чуть больше деревьев – и это место перестанет напоминать проклятые пустыни и заполненные слизью ямы той холодной, сырой преисподней, что живьем поглотила моих товарищей.
Но деревьев здесь почти не было.
Передо мной возвышался похожий на наконечник стрелы «Ашкелон», высунувший тонкий хвостовой плавник из-за пологих холмов. Он выглядел бы здесь одиноко, если бы не приземистые шаттлы, припаркованные в паре сотен футов от посадочной площадки, и не красно-белые «Пустельги», кружащие в небе. По мере приближения я пересчитал легионеров, выстроившихся между шаттлами и кораблем. Их было почти тридцать.
– Стой, кто идет?! – выкрикнул солдат в безликой красной маске.
По золотым медальонам я узнал в нем центуриона.
Несколько караульных направили на меня станнеры, другие крепче взялись за копья.
– Я безоружен! – ответил я, выронив сверток на мшистую землю, чтобы показать пустые руки.
– Назовитесь! – гаркнул центурион, на ходу расталкивая подчиненных.
– Сами знаете, кто я! Где Валка?
– Здесь! – отозвалась она и вышла из люка в сопровождении двух бритоголовых солдат.
– Я сказал: назовитесь! – повторил центурион, поднимая станнер.
– Какой радушный прием! – огрызнулся я. – Лорд Адриан Анаксандр Марло, Королевский викторианский рыцарь, родом с Делоса. Опусти проклятую пушку, центурион, и прекрати строить из себя дурака!
Я сам удивился тому, что разозлился. Хотел же мирно сдаться легионерам, но страх за Валку пересилил. Много лет я провел вдали от Империи и больше не чувствовал себя здесь в безопасности.
Волнение солдат было столь сильным, что я буквально ощущал пятками их дрожь. Они неуклюже переминались, а кое-кто так опешил, что даже перестал целиться.
– Неужели и правда он? – прошептал один.
– Опустить оружие, – приказал центурион и первым подал пример.
За его красной маской не было видно ни тени эмоций.
Он направился ко мне и, остановившись в пяти шагах, произнес:
– Ушам своим не поверил, когда поступил вызов. Мне еще в детстве рассказывали, что вы погибли.
Мне пришлось напомнить себе, что этот офицер наверняка был настолько молод, что еще не родился во время нашей высадки на Падмурак. Вся его жизнь умещалась в промежуток времени от моего прыжка с фаэтона в Ведатхараде до сего дня, а может, даже от того момента, когда я проснулся во