в городском госпитале. Да я и не хочу ее тревожить. Мне уже лучше.
Я не понимала почему профессор медлит. Ну упала какая-то студентка в обморок. Не все ли равно? Разве я и она живем не в разных мирах: она – герцогиня и кузина кронпринца, я – простая безродная сирота.
– Понятно. Профессор помолчала, а потом решительно встала. Я уже хотела поблагодарить ее и попрощаться, но слова застряли в горле, невысказанные.
– Нина, я чувствую свою ответственность за вас и ваше здоровье. Если вы уже в состоянии встать, собирайтесь, вы побудете пока у меня. Мы сообщим вашей подруге, где вас найти и вечером она, надеюсь, заберет вас и оставит у себя в гостях. Вам нужен уход и хороший присмотр в ближайшие дни.
Я не нашлась, что ответить.
– Молчание знак согласия. Значит, вызываем мобиль.
Когда мы подъехали к двухэтажному скромному профессорскому коттеджу, я сильно удивилась. Внутри домик оказался маленьким, но уютным, обставленным с большим вкусом, и таким домашним. Не идущим ни в какое сравнение с родовой усадьбой Ревенфордов, будь она неладна.
Профессор предложила мне располагаться в гостиной, а сама ушла на кухню – заварить чай и разложить печенье по тарелочкам, прислуга в доме не жила, как оказалось. Оставшись одна, я не удержалась и подошла к белоснежному камину, над ним висел групповой портрет – молодая супружеская пара и двое подростков, строгая стройная девочка и озорной шкодливый мальчик.
– Родителей не стало пять лет назад. Я не заметила как вернулась профессор Риверс.
– Примите мои соболезнования.
– Благодарю. Это было давно. Но я видела, что грусть затаилась в уголках ее губ. Я задумалась, что тяжелее: знать родителей и потерять или не помнить и вечно томиться вопросом «Почему?».
– Садитесь, Нина, вам нужно отдыхать.
Мы расположились в мягких удобных креслах. Профессор подтянула ноги и накрылась пледом. Второй подала мне. Я грела руки о горячую кружку. Мы молчали. Это было дружеское молчание, оно было мне неожиданно приятно.
– Профессор, разрешите спросить, как вы стали артефактором?
– Я им не становилась, а родилась. Так говорили родители.
– А они?
– Нет, они были археологами. Брат пошел по их стопам. А я вот с самого детства портила все механизмы в доме, пытаясь понять из чего они сделаны и что у них внутри. Пока не добралась до маминой любимой музыкальной шкатулки.
– И что случилось?
– О, страшный скандал с битьем посуды и отсылкой меня на обучение в женскую гимназию на полный пансион.
– А там вы перестали разбирать вещи на части?
– Что вы, только вошла во вкус. А когда матушка поняла, что леди из меня не выйдет, родители вернули меня домой, организовали мне личную лабораторию и вызвали лучшего преподавателя из академии, мастера Шилиаса. Он был очень терпеливым человеком.
Мы говорили и говорили и на душе у меня становилось легче, словно давний груз, мешающий дышать полной грудью, наконец, исчезал.
Впервые за долгие годы сиротского детства и непростого времени юности я задумалась