Сделка как в сказке. Владислав Зритнев

сказал я, через силу вновь беря в руки документы. Просматривать их было больно. То и дело попадались знакомые имена с приписками «ранен» или «убит». Я заставил себя прочитать все донесения, и к концу этой неприятной работы у меня начал появляться план.

      – Господин Пард! – в кабинет опять вбежал адъютант. – Седьмой полк…

      Я побледнел. Это был мой полк.

      – Что с седьмым полком?

      – Попал в почти полное окружение. Пытаются пробиться, но шансов у них мало. Неприятель загнал в ущелье.

      Схватив карту, я стал всматриваться в хороводы линий и стрелочек.

      – Где?

      – Здесь, – показал адъютант.

      Я примерно прикинул в уме местность.

      – Пошлите им на помощь десятый.

      – Десятый полк на прошлой неделе разбит, – отчеканил адъютант.

      С досадой я хватил кулаком по столу.

      – Чёрт! Есть там ещё кто-нибудь поблизости?

      – Только сводный кавалерийский эскадрон.

      – Пошлите его! Срочно направьте к ним гонца с приказом.

      Адъютант схватил лист пергамента и перо.

      – Диктуйте, ваше превосходительство!

      Я проговорил текст приказа, состоявший в том, что кавалеристам необходимо незамедлительно выступить на помощь седьмому полку, пробежал глазами получившееся послание и, наскоро расписавшись, возвратил его адъютанту.

      – Что передать седьмому полку? – спросил он.

      – С ним есть связь? – удивился я.

      – Пока ещё есть, – кивнул адъютант.

      Я задумался. Приказать держаться? Обещать помощь? Сказать, что отечество не забудет их подвиг? Все варианты казались мне неуместными.

      – Седьмому полку ничего не передавать, – наконец решил я, и адъютант вышел за дверь.

      ***

      В тот день свирепо бушевала пурга. Хлопья снега лепили на окне моего кабинета узоры и геометрические орнаменты. В печной трубе тоскливо завывал ветер. Настроение у меня было прескверное. Я думал, что перспективы войны плохие, что меня поставили на расстрельную должность, и что седьмой полк, скорее всего, погибнет. Поданный адъютантом чай успел остыть, а я так и не притронулся к чашке.