я спускался по лестнице, передо мной предстали работники дома, каждый занимался поручениями, стоявшей в центре гостиной Эдды, то и дело раздававшей новые указания. Я уже спустился, но в ту же секунду Эдда обернулась и заметила меня.
– Уже уходите, сэр? Когда вас ждать?
– Да… меня подвезут. Вернусь вечером, не раньше. – Я очень надеялся, что пробуду в доме Нотиннесов до самого вечера, тогда мне могли предложить остаться на ночь. – Возможно, приеду завтра утром.
– Всё же я оставлю для вас ужин. Мне приготовить ваше любимое… – Эдда украдкой глянула по сторонам, так она проверяла, есть ли возможность проявить свою «материнскую заботу». – Ваше любимое от тётушки Эдды?
Эдда славилась своей готовкой. Под любимым же подразумевалась курица, приготовленная в печи. Ничего вкуснее я никогда не ел и не признавал, да и навряд ли признаю. Моей названной матери удалось невероятное, теперь мои мысли были посвящены вкусностям от Эдды. Даже рот слюной наполнился, и я сглотнул. Голод конечно уже сказывался на моём желании подкрепиться, но Эдда даже сытого убедила бы поесть.
– Нет, милая Эдда, не стоит. Но поверь, в моём животе всегда найдётся место для твоей стряпни.
Эдда смутилась и вновь поглядела украдкой по сторонам. Затем она посмотрела мне прямо в глаза и взяла мою руку. Она нежно провела грубыми пальцами по тыльной стороне моей ладони и произнесла:
– Хорошего вам дня, юный сэр. Завтра я отказа не приму, вы покушаете, а не то обижусь. Хорошо?
– Обещаю, милая Эдда.
Домоправительница отпустила мою руку, оглядела меня с ног до головы и продолжила:
– Вы сегодня красивы как никогда, жаль в таком виде вас не застали Нотиннесы. Вы же помните? Вы обещали их пригласить.
– Помню и приглашу.
Эдда несколько раз кивнула и резко ахнула:
– У меня же работы полный дом, а я вас задерживаю. Поспешите, не удивлюсь, если такой красивый юноша вернется домой не один.
– Все может быть, – улыбнулся я.
Эдда вернулась к своим обязанностям, а я проводил её взглядом. С каждым днём я все больше привязывался к этой женщине. К сожалению, между Мастерсонами и прислугой огромная пропасть, и мне никогда не назвать её во всеуслышание своей приёмной матерью… но она ею была. Её прикосновение к моей ладони было заботливее любого жеста всех благородных матерей в мире, этого никому не понять, ведь у каждого – своя мать, и не всегда родная. У меня была Эдда, моя милая Эдда.
Экипаж прибыл вовремя, я устроился в нём весьма удобно и вновь погрузился в беспокойное ожидание. Дорога была ровной, как и было обещано, но оттого хуже. Я ждал тряски, любого неудобства, лишь бы отвадить от себя раздражительное переживание, но никак – кучер и в правду оказался мастером своего дела.
Началась улица Уолхорм, я был близок к цели. До встречи остались считанные минуты. Мой лоб покрылся испариной, а это плохо. Не хотелось бы мне предстать перед Нотиннесами в виде перепуганного мальчишки,