данное происшествие, как именно те четверо оказались в таком незавидном положении. Этого я, естественно, до конца не знал, но, не ожидая абсолютно ничего хорошего от ситуации, я вдруг заметил еще одну смутно колышущуюся фигуру. К счастью, это был не очередной аналогичный паук. Тем не менее, передо мной возник силуэт уже довольно знакомый, я точно видел его где-то. Это же тот самый местный гид, который должен был нас сопровождать. Вид его, скажем так, был узнаваемым, но весьма помятым и недвусмысленно свидетельствовавшим о бурной ночи, проведенной в самых неблагоприятных условиях. Кажется, он немного злился и чувствовал усталость. Особенного страха он не демонстрировал, по крайней мере, сопоставимого с моей собственной реакцией на данное зрелище, а он, безусловно, должен был уже заметить того же самого паучка. Такое чувство, что он его видит, возможно, и не каждый день, но, по крайней мере, также часто, как какого-нибудь дальнего родственника. Как оказалось, первое поверхностное впечатление меня не обмануло. В одной руке наш помятый и оборванный гид, который измазался где-то по колено в уже засыхающей грязи, нес хорошо составленный долгоиграющий факел самого классического античного вида, в другой руке у него был зажат длиннющий обоюдоострый меч, который даже в очень тусклом освещении казался мне блистающим при ярком освещении, точно хорошо отполированное зеркало. Вторично у меня перехватило дыхание. Ума не приложу, чего я ожидал от сложившейся ситуации, но только не того, что произошло. Похоже он знал, что именно нужно делать, поэтому, даже если бы я и мог попытаться ему помочь, это было бы излишне. Мои ожидания немного не оправдались, гид приближался к пауку неспешно и осторожно, паук тоже не думал торопиться, передвигаясь в его сторону почти с той же скоростью, зеркально повторяя все его движения нашего гида. Внезапно гид несколько раз провел пламенем перед пауком, паук отстранился совсем ненамного. После этого гид очень громко затараторил что-то рвано и грубовато на непонятном языке, в котором, видимо, господствовали звонкие согласные. Так они шли в сторону дальней части атриума, уже переходя через камни, на которых я лежал, туда, где располагался обрыв. Паук не пытался нападать на гида, но медленно отходил от него, ни на минуту не прекращающего что-то орать и бормотать. Он теснил паука к самому краю обрыва, не давая ему залезть на стену, на которую тот, очевидно, хотел забраться. Все это время нападать на гида паук как будто даже и не пытался. Так они дошли практически до края обрыва, и тут произошла странная и малообъяснимая для меня метаморфоза. Те очертания, к которым я уже даже привык, на секунду утратили свою статичную форму. Из клуба небольшого черного раскручивающегося облака на месте паука, размером сопоставимого с маленькой лошадкой, появилась человеческая фигура в тяжелых уже слегка оборванных лоскутами по подолу одеждах, что становилось заметнее при ее вращении. Она замерла, остановив свое движение в воздухе, чуть возвышаясь над нашим гидом. Затем она
