как Промысл. Поэтому и в историософии с тех пор можно наблюдать антропологический крен – главным делателем истории сделался человек. Влияние Бога на историю, даже если и признается Его существование, не учитывается – Бог остается в стороне от Своего творения, тем более истории»[12]. Этот перекос уже был виден в отечественной богословской литературе XIX века (учебники по догматическому богословию). Уже не приходится говорить про работы «профессиональных» светских историков – Татищева, Карамзина, Ключевского, Соловьева, Платонова. Ближе всех к правильному изложению русской истории приблизился генерал А. Д. Нечволодов, написавший «Сказание о Русской земле». На книгах по истории XIX века виден отпечаток антропоцентризма, западного гуманизма, давшего бурные побеги на почве западного протестантизма. Россия формально была страной православной, а протестантский дух проникал через книги, школу, университеты. Сегодня все программы университетов на 100 % протестантские. Даже в духовной академии этот дух протестантизма бьет в нос. На Россию сильное влияние оказывал Гегель. Хотя он был протестантом, у него в понимании движущих сил истории наблюдалась другая крайность – Абсолютный дух, который является источником саморазвития, а человек здесь не при чем. Мы обсуждали на заседаниях Русского экономического общества им. С. Ф. Шарапова творческое наследие С. Булгакова, который увлекался немецкими философами. Мне его София отчасти также напоминает гегелевский Абсолютный дух. Таким образом, мы некритически заимствовали от Запада два историософских подхода: а) социальный (историю творят люди); б) натуралистический (история – результат саморазвития Абсолютного духа).
16. О Божественном целеполагании. Всемирная история – жизни миллионов и миллиардов людей, причем каждый из них преследовал (преследует) свои личные цели. Но есть цель мировой жизни, преследуемая Богом как Творцом и Промыслителем этого мира. Бог не мог ограничиться лишь творением (созданием) этого нашего мира. Любой человек, создавая какую-либо вещь или нематериальное произведение, всегда преследует какую-то цель. Тем более нельзя предположить, чтобы Бог – Сама Мудрость – занимался бы тем, что мы называем «искусство ради искусства». Если у человека вся его жизнь состоит из целей, то тем более у Бога должна быть цель: «Всякая же созидательная роль может быть свойственна только тому, у кого имеются разум и воля, а в действиях разумного и волящего существа всегда имеются цели. Наши силы в распоряжении природой относительно невелики, но мы знаем, что мы при этом всегда имеем цели воздействия, и это настолько увеличивает нашу мощь, что неизмеримо громадные пассивные силы природы нам повинуются, совершают то, чего мы хотим. Может ли быть хоть малейшее сомнение, что Высший Разум, создавший или хоть только устроивший мир, точно так же влагал в него Свои цели, желал и желает чего-то достигнуть и, следовательно, достигает, как достигаем мы в пределах наших малых сил?» – читаем мы во введении «Религиозно-философских