безрассудным, заставляя упрямо идти к цели. Им было нечего терять. Как хорошо ей это знакомо. Рэйчел представила огненный поток, широкий, льющийся стеной, и махнула рукой слева направо, поджигая противников. Они ничего не могли противопоставить огню и сдались, падая на колени. Их предсмертные крики звоном стояли в ушах, а в нос ударил тошнотворно-приторный запах горящей плоти. В голове пронеслась мысль, что ей сто́ит утихомирить пыл, успокоиться и перестать использовать столь яркие образы для колдовства. Такая магия сильно истощала, выбивала из последних сил, но Рэйчел обожала играть на грани. Лето, её наставница, постоянно ругала за это, но это было то единственное состояние, когда она чувствовала, что живёт.
Рэйчел осмотрелась и поняла, что те двое были последними. Остальные безликие были мертвы. Она покачала головой и вздохнула – ей не оставили возможности дойти до предела, а она была так близка.
Гвардейцы стаскивали тела в центр склада, чтобы придать их огню, а служащие особых дел лениво протирали мечи, оглядывая поле бойни. К Рэйчел подошёл Маркус Крейл, предводитель службы особых дел габберне́льского кантона. Причина, по которой она так много времени проводила с императорскими людьми. Именно он требовал – служба больше не просила у стражей – её участия в его расследованиях. Взгляд Рэйчел зацепился за чёрно-белое сюрко Маркуса с вышитой цаплей, держащей камень в лапе – символом Алмарианской Империи, – где светлая полоса была забрызгана каплями свежей крови. Они лениво стекали, оставляя грязные красные дорожки, словно слёзы убитых, которых не пощадили. Рэйчел подняла глаза и встретилась с серым взором, который с заботой смотрел на неё. Марволэйт бы побрал его взгляд.
– Ты не ранена? – спросил Маркус, оглядывая её.
Она покачала головой, обращая внимание, что в его светлых волосах тоже запеклась кровь. Маркус был из тех командующих, кто сам отправлялся в пучину битвы и не прятался за спинами солдат. С ним его люди чувствовали себя в безопасности и командой. Чуждое чувство, давно забытое.
– Зачем убивать безоружных? Женщины сдавались, я это видела. – Рэйчел скрестила руки на груди.
– И что потом? – Во взгляде Маркуса отразилась сталь. – Чтобы они продолжали рожать новых безликих? Мы не допустим ошибок стражей.
– Ошибок стражей. – Она хмыкнула и закатила глаза. – Императору не знакомо милосердие?
– Это не милосердие, а стратегический просчёт. Сама же понимаешь.
– Видимо, нет. И что дальше? Сожжём склад, чтобы спрятать постыдную резню?
– Да. Я хотел попросить тебя это сделать.
– Как неожиданно. – Рэйчел зло усмехнулась.
– Ты же понимаешь…
– Да, понимаю. – Она фыркнула. – Меньше всего мы хотим потревожить покой благочестивых граждан. Зачем им знать, какой ужас творится за закрытыми дверями, пока они слепо верят в иллюзию своей безопасности.
– Рэйчел! – грозно сказал Маркус, скрестил руки и пригляделся к ней. –