где через минуту появился и Владимир Николаевич.
– Ну что, Старостина, последний заход? – подбодрил учитель девушку, которая почему-то загрустила, хотя ещё каких-то полчаса назад заливисто смеялась над шутками мальчишек. – Устала?
– Есть немного, Владимир Николаевич.
Лифт пришёл быстро. Скрежет закрывающихся дверей, и неожиданно погас свет. Кабина дёрнулась, но на этом движение лифта закончилось.
– Ну, все! Кина не будет. Электричество кончилось, – разочарованно пробормотал физрук. – Как ты там, Лен, говорила? Джентльмены? Эх, джентльмены удачи, только вот удача убежала не вовремя. Старостина, ты чего молчишь?
В темноте очертания Лениного силуэта были едва различимы. Она явно прижалась к ближайшей стене лифта и стояла достаточно далеко от учителя, если размер кабины вообще позволял рассуждать о расстоянии. Девушка продолжала молчать. Свердлов поставил на пол коробку с книгами и подошёл к ученице. Очень хотелось понять, что же не так, но темнота не давала полной свободы. Исчез контакт: он не видел её глаз.
– Лен, ты чего? – взял за плечи и почувствовал, как девушка вздрогнула. – Боишься, что ли?
– Угу, – раздалось еле слышное в ответ.
– Старостина, ты чего-то в этой жизни боишься? Ну, ты даешь, спортсменка!
– Владимир Николаевич, не издевайтесь. Мне, правда, некомфортно сейчас, и голова кружится. Не могу находиться в темноте в замкнутом пространстве с детства, после того, как одна в лифте в десять лет застряла, – быстро-быстро слегка срывающимся голосом объяснила свои страхи Лена.
Свердлов тут же, не раздумывая, нажал кнопку диспетчера, но, услышав в ответ тишину, быстро сдёрнул с себя куртку и бросил её на пол. Подвёл замолчавшую и ничему не сопротивляющуюся девушку к ней и усадил. Сам устроился рядом и взял в свои руки необычно ледяные ладони Старостиной.
Так они и сидели целых полчаса. Мир вокруг будто бы остановился. Казалось, что кроме них нет никого больше во всём свете. Время от времени то Владимир Николаевич для ободрения, то осмелевшая рядом с ним Лена начинали делиться впечатлениями о сегодняшнем дне, а потом и просто общими воспоминаниями, сблизившими их, попеременно выкрикивая: «А помнишь? А помните?»
Через тридцать минут, когда лифт неожиданно поехал, и в нём загорелся свет, Старостина обнаружила себя слишком близко прижатой к учителю и резко подскочила на ноги, переместившись в противоположный угол. Физрук спокойно поднялся. Бросил испачканную ветровку в коробку с книгами и, взяв тяжёлый груз в руки, с облегчением дождался момента, когда лифт остановился на первом этаже.
Лена и Владимир Николаевич медленно шли к дому, не разговаривая друг с другом, будто просто наслаждались тишиной. А дома их уже ждал Пётр Иванович, готовивший к встрече с помощниками стол с угощениями, ещё не зная, что большая часть ребят разбежалась. Всего лишь каких-то три минуты пешком. И больше никаких лифтов, потому что квартира родителей Лены располагалась на втором этаже. У самого подъезда Свердлов поставил коробку на землю и неожиданно