тюль…
Мольберт с холстом для медальона —
Эскиз косуль…
Забытых нот на клавесине
Немой укор…
В тончайшей мелкой паутине
Ковра узор…
Гравюры в потускневших рамах
Вбирают мглу…
Теней чернее тёмных самых
В одном углу…
Дыхание ночных гардений —
Снов аромат…
Часы в плену сердцебиений
Бьют невпопад…
На сквозняке скрипит, быть может,
Резной паркет…
Но вас никто не потревожит —
Меня здесь нет…
«Этот лик с остановленным взглядом…»
Этот лик с остановленным взглядом —
Мой портрет у тебя над столом.
Словно прошлое кружится рядом
И своим задевает крылом.
На померкнувшем матовом фоне,
Уводя за собой в черноту,
Я похожа на призрак, в ладони
Сжав несмело живую звезду.
В излучении тайны влекущей —
Вся история давних времён
О любви нашей, некогда сущей,
От которой был мир озарён.
Мной, с неясностью запечатлённой,
Дышит, манит, томит и зовёт
Нега прелести неизречённой
Дни и ночи твои напролёт…
Спросонья
Разбивался без устали ливень
Об ограду, тропинки, дубы,
Изобилием вод неизбывен
От своей неуёмной алчбы.
Под охлёстом, бичующим утро,
В пузырящихся пеной ручьях,
Из муаровых брызг перламутра
Веял холод в воздушных штрихах.
Над старинной усадьбой и садом
Зарисовками облачных смут
Дождевым оркестровым разладом
Небо падало в призрачный пруд.
Скаты крыши, углы, дымоходы
В глянце струй и завесе седой
Утопали в слезах непогоды
Каждой светлой и тёмной чертой.
И в безумстве экспрессии влаги
Стали вымыслом, полным шумов,
Перелески, поля и овраги
На распутье разгульных ветров…
«Я избегала отражения…»
Я избегала отражения
Моей души в твоих глазах —
Нет ничего проникновеннее
Ночных минут в полутонах.
Нежнейшей лаской одурманенной,
Мне не в чем сумрак упрекнуть,
Скользивший по окну испариной
Туманных черт в слепую муть.
Так были полностью раскрыты нам
Все грани тайного тепла,
Пока в раздумье антрацитовом
Тьма постепенно не ушла.
Оставив тени в беспросветности,
Мы ждали утренних лучей,
И воздух в их заветной бледности
Зажёг зарю из янтарей…
«Вся душа моя – в ссадинах слов…»
Вся душа моя – в ссадинах слов,
В преломлениях света и тени.
Ты не строг и почти не суров,
Становясь предо мной на колени.
После самых мучительных дней
Каждый