висевшей посреди хаты скопищем полупрозрачных шариков. Большая их часть уже отправилась через дверь на помойку, а остатками магичка домыла пол. Вода сначала тонким слоем размазывалась по всей площади, в том числе половикам и щелям, а затем опять собиралась в шар и выкидывалась. Такой вариант для магички был самым плевым и приятным, но дома категорично заставляли использовать веник и швабру с тряпкой.
В ожидании сообщения от нашего разведчика, мы предавались расслабляющему ничегонеделанью, пока не прибежала хозяйская дочка и взахлеб, с порога, не стала рассказывать, как «нечистики» торжественно демонстрировали трофеи у площадного столба, а потом зашли в пивную, и выгнали оттуда всех, кроме старосты.
Необходимости напяливать куртки-шапки и отправляться по размякшей улице пробиваться на встречу с охотниками вроде как и не было, раз публичное выступление уже закончилось, но я настояла. С учетом того, что по календарю вот-вот наступит апрель, стоило подумать о том, как лучше двигаться дальше. Лыжи через какое-то время придется снять, а по дорогам, особенно проселочным, мы будем продвигаться в два раза медленнее и непрестанно матерясь. Сама я всегда старалась пересидеть жесткую распутицу в каком-нибудь населенном пункте, чем крупнее, тем лучше. И сейчас хотела выяснить, не удастся ли нам подъехать с комфортом.
Лицо у Виэллы, неохотно шлепающей в сгущающихся сумерках, было кислее лимона:
– Я тут, грешным делом, считала, что фамильяры умны и сообразительны… А он решил в ракитнике у реки подремать!..
– Потенциал разведчика есть, – смачно зевнула я, в чем-то понимая птичку, – осталось только развить… До сих пор спит?
– Нет, после моего вопроса со всех крыльев кинулся в деревню. Где он там, хочу ему сказать кое-чего…
Силуэт нахохлившегося на вершине столба филина был ещё вполне различим на фоне более светлого серого неба. К хозяйке на плечо слетал он неохотно, с понурым клекотом, предчувствуя заслуженную головомойку.
Меня больше заинтересовали изменения во дворике пивной. Теперь под окнами стояла широкая повозка с высокими бортами, на которых переливались красным большие буквы «З» и «П». Похоже, дела у команды идут хорошо: на эмблему не пожалели дорогой краски, видимой издалека даже при скудном освещении, трофеи были аккуратно сложены в плетеный отсек, накрытый плотно прилегающей крышкой. Я, не сдержав любопытства, приподняла её и полюбовалась на щедро пересыпанные крупной солью разномастные ошметки. Ухватила упыриную башку за редкий чуб, смешно торчащий над широкой, отталкивающего вида мордой и, стряхнув лишнюю соль, покрутила перед собой.
– Так, кто тут наши трофеи мацает?! – незамедлительно донеслось с крыльца. – А ну пшла отсюда!..
– Детей шугать будешь! – немедленно огрызнулась я, бросив недовольный взгляд на появившегося в дверях охотника. – Как сейчас упырей добывают? Все так же облавой и собачатиной?
– Псину уже редко кто использует, большинство на петросмалинец перешло… – ворчливо,