его знает, – пожал я плечами. – Вместе пили чай с травами.
– И что туда входило?
– Ума не приложу! Ничего необычного, – индифферентно отвечал я.
Врач и сопровождавший его фельдшер, приняв первые необходимые меры, подхватили моего ненужного гостя и умчались в ночь.
Я пошел на кухню, где еще некоторое время размышлял о случившемся. «Бывают в жизни происшествия, которые нельзя объяснить никоим образом, – думал я, потягивая душистый мамин чай, – ни реальными законами, ни здравым смыслом. Почему, например, каждый год на Пасху в храме Господнем на первосвященников нисходит небесный огонь?.. Никто не знает, хотя ученые не раз пытались изучать этот феномен. Также нет никакого научного объяснения «поведению» крови святого Иенуария, хранящейся в церкви Неаполя, – почему она два раза в год, вопреки абсолютно всем законам химии и физики, начинает кипеть? Да-а, есть вещи необъяснимые, мистические…»
Я приподнял крышечку заварника, вдохнул теплый аромат трав, встал и подошел к окну. В доме напротив все уже спали. Я представил, как сейчас где-то по городу несется карета «скорой помощи», время от времени тревожа ночь сиреной, а в ней мотается беспомощный охотник за моим амулетом.
«Почему Аристарху стало так худо от трав, которые я пью без малейшего вреда для себя? Что вызвало в нем аллергию? Тут какая-то непонятная аномалия, как кровь святого Иенуария…», – думал я, засыпая.
Глава вторая. Стас
Меня стала тяготить моя работа. Я понимал, что это нехороший признак, но ничего не мог с собой поделать. Моя жизнь как будто разделилась на две половины. Раньше, в первой половине, я достаточно легко вставал, пружинисто шел по ступеням своего офиса в удобный кабинет, приветствуя по пути всех своих сотрудников. Меня радовал запах свежего кофе, заваренного моей секретаршей. С большим удовольствием я погружался в море деловых бумаг. Мне были интересны ход сделок, вопросы прибыли – все это варилось, крутилось, а я находился в центре процесса и не мог представить, как можно жить иначе. Ко всяким философам и вообще философии я относился с презрением. Какая может быть философия при материалистическом понимании жизни? Нужно действовать и, возможно, параллельно заниматься прикладными науками, а схоластические, оторванные от практики рассуждения оставить разным шизофреникам и неудачникам.
Теперь, во второй половине своей жизни, я стал приходить на работу с одним желанием: скорее бы этот день закончился. Все утратило смысл. Я перестал быть частью общего дела, единого коллектива. Все, что раньше радовало меня, вдруг стало раздражать. Я почувствовал себя человеком, который много умнее окружающих. Я исполнился презрением к их образу мыслей и существованию. Секретарша, раньше казавшаяся мне скромной, деловой, исполнительной девочкой, теперь представлялась бестолковой кокоткой, стремящейся только к прибавке жалованья. Сотрудники, когда-то считавшиеся мной компетентными, теперь виделись мне махровыми стяжателями, которые только и норовят урвать от моего куска, поживиться за мой счет; либо, и того хуже, подсидеть меня и занять мое место.
По