перо в чернильницу. Слева от Лиз появился экран, где она видела все, что пишет кот. Она и так это видела, анимация была продуманной, и на виртуальной бумаге появлялись красивые буквы. Заглавные кот выводил с затейливыми вензелями.
– Молчание – это ваше право. По-моему опыту это первый признак честности. Уверен, что допрос не доставит вам неоправданных волнений и тревог. Я готов, начнем, а то у меня еще много дел.
Лиз кивнула и прыснула от смеха, глядя на хитрую морду кота. Как жаль, что там, за стенами, на свободе, как называли это пространство все остальные, у нее не будет такого друга, пускай и виртуального. Все виртуальные помощники были плоские и натянутые по сравнению с ним, как и люди, с которыми она вынуждена была жить. Лиз вздохнула и кивнула, подтверждая, что готова.
– Вы указали, что хотите, чтобы вас называли Лиз. Также этот ник используется в вашей больничной карте. Вы не любите свое имя? – кот внимательно посмотрел синим глазом, зеленый прищурил в недоверчивой улыбке.
Она пожала плечами. Это всегда была первая реакция на этот вопрос. В клинике ее много раз пытали по этому поводу, выуживая кусочки затаенного в душе чувства, которого Лиз сама не могла толком понять. Она не знала, как относиться к своему имени: не она его придумала, и не ей дали право называть себя, как нет такого права у собаки или кошки, попугая или змеи, разрешенных животных для лиц первого круга. Она мысленно вошла в их террариум, небольшую темную комнату рядом с кабинетом отца. По периметру был вделан в стену высокий аквариум, на полметра приподнятый от пола и уходящий прямо в потолок. В аквариуме жил удав, свободно ползавший от одного конца к другому, так и не найдя выхода. Посреди комнаты стоял стеклянный куб, в котором плавали водяные змеи, бросавшиеся на стекло при виде человека. Отец часто пропадал в этой комнате, о чем-то разговаривая со змеями, называя каждую по имени, а для Лиз они все были одинаковыми. Лишь удава он не назвал, оставив ему право самому выбрать себе имя. Лиз завидовала молчаливому полозу, несмотря на аквариум, у него было больше свободы, чем у нее. Не найдя ответа, она вновь пожала плечами, едва заметно тряхнув головой, желая выбросить террариум, но перед глазами остался неподвижный взгляд удава, будто бы собиравшегося что-то ей сказать.
– Хорошо, я буду называть вас Лиз, – кот старательно внес запись и отложил исписанный лист. – Подумайте и скажите, вы хорошо относились к погибшему медработнику?
Лиз, не задумываясь ни секунды, утвердительно кивнула головой. Перед глазами встал аквариум, полный крови, отрезанная голова лежала в углу, но теперь она повернулась и смотрела, улыбаясь, на Лиз. Губы что-то беззвучно шептали, она не умела читать по губам, расслышать мешал скрип пера, кот старательно записывал наблюдения за ней. Лиз мельком взглянула на экран, не найдя ничего интересного в детальном психосоматическом анализе ее реакции.
– А как вы относитесь к другим сотрудникам клиники? Можете ли вы оценить их положительно? – кот внимательно