покоробила злая ирония дочери. – Но здесь нужно быть осторожнее с солнцем: мы в Африке.
Даша собиралась сказать что-то ещё, но Игорь остановил её суровым взглядом.
Елизавета поставила бокал на стол, зонтик от резкого движения выпал из коктейля. В глазах бывшей жены читалась благодарность, Игорь понял: не всё у неё с дочерью гладко.
Елизавета поправила волосы, и Игорь увидел то, на что обратил внимание ещё на пляже: уродливый рубец на надплечье. Коснулся, чуть сдвинул вырез её платья.
Елизавета дёрнула плечом. Шов кустарный, грубый, неровный.
Игорь сразу понял, что это за травма.
– Перелом ключицы. Лет семь назад, – уверенно диагностировал он.
– Восемь, – Елизавета убрала его руку и вернула бретельку платья на место.
Ей не хотелось вспоминать то время: в гипсе, она была абсолютно беспомощной, сама почти ничего не могла делать. Даша её кормила, умывала, переодевала.
Игорь сжал руку в кулак.
– Восемь лет назад я ещё работал. Почему тебя оперировал какой-то мясник?
Елизавета усмехнулась.
– Мы живём в разных городах, – ей вдруг захотелось, чтобы он вернул руку обратно, под бретельку её платья.
– Я бы прислал машину. Неужели ты сомневалась? Доверила своё тело непрофессионалу. Шов можно сделать аккуратным, нужно лишь немного собранности и бережного отношения к женскому телу.
Последние слова вызвали у Елизаветы бурю эмоций.
– Именно из-за твоей любви к женским телам, я не стала тебе звонить. – Елизавета выплеснула накопленные за многие годы упрёки, отчаяние и боль. На этом бы остановиться, но она зачем-то добавила:
– Я бы не смогла видеть твоих медсестер.
Надо же, она знала про интрижки с медсестрами. А Игорь-то всегда считал, что берёг жену от лишней информации.
– Никого бы ты не увидела под наркозом, – Игорь не выдержал, нервно рассмеялся, но быстро взял себя в руки. – Ты до сих пор злишься на меня? У тебя своя жизнь, и… ты же знаешь, меня не исправить, такой уж я человек.
Даша с интересом наблюдала за ними, и не понимала, почему мама не кричит в ответ: «Да, ты безнравственный, безответственный человек». Она изо дня в день повторяет это как мантру.
– Игорь, ты прав, я сама тысячу раз пожалела, – в голосе Елизаветы слышалось искреннее сожаление, – я привыкла к этому шраму, но понимаю, что он безобразен.
Игорь почувствовал угрызения совести. Да, он – последний человек, к кому бывшая жена обратится за помощью. И дело не в нём, и не в его изменах. Многие годами мирятся с изменами. Елизавета – гордая и независимая. Категоричная. Будет упорно отрицать, что нуждается в поддержке и помощи. Призналась, что пожалела, но в своё время была сильно обижена. Зачем она доводила до крайностей – Игорь не понимал. Как мог, сглаживал. Но ему тоже хотелось ласкового слова, доброго взгляда. А Елизавета тогда переключила внимание на ребёнка и отдалилась.
– Пап, ты что, можешь поставить диагноз через восемь лет? – удивилась Даша.
Игорь с Елизаветой переглянулись. Да, дочь мало знает об отце.
Елизавета