трава Золотого века не помогла, большое серое животное уже вползало в дверь, нюхало, осматривалось, и не успел доктор оглянуться, как оно уже стало заигрывать со всеми членами семьи, дружить с ними и заражать их. Скоро оно разлеглось у очага, как дома, заполнило интеллигентные квартиры, дома, улицы, города. Все окуталось смрадной паутиной; и тогда стало ясно, как из добрых и чистых нравов русской семьи выросла необъятная серая паучиха скуки…
Паучиха, разрастаясь, принимала небывалые размеры… Люди стали жить странной, совсем чуждой человечеству жизнью. Прежде думали, что жизнь должна быть свободной, красивой, религиозной, творческой. Природа, искусство, литература – были на первом плане. Теперь развилась порода людей, совершенно перевернувших эти понятия и тем не менее считающихся здоровыми. Они стали суетливы и бледнолицы. У них умерли страсти, – и природа стала чужда и непонятна для них. Они стали посвящать все свое время государственной службе – и перестали понимать искусства. Музы стали невыносимы для них. Они утратили понемногу, идя путями томления, сначала Бога, потом мир, наконец – самих себя». [11]
Нельзя согласиться с тем, что Достоевский стремился «закрыться руками» от наступающего будущего. Тут иное: произошло не перерождение человека, а потеря смысла, угасание миссианского огня, потеря цели. Возникла идейная пустота, которую русские христианские философы не смогли наполнить новым содержанием.
Что-то было угадано. Были высказаны интересные мысли. Но они так и остались мыслями, не повлиявшими на жизнь русского народа. Истративший свое миссианское топливо русский исторический проект, по образному выражению Блока, покрывался паутиной. И Блок восклицает в конце своего повествования: «Кто же будет рвать паутину?»
А. Блок: «А что, если вся тишина земная и российская, вся бесцельная свобода и радость наша – соткана из паутины? Если жирная паучиха ткет и ткет паутину нашего счастья, нашей жизни, нашей действительности, – кто будет рвать паутину?
Самый страшный демон нашептывает нам теперь самые сладкие речи: пусть вечно смотрит сквозь болотный туман прекрасный фиолетовый взор Невесты – Ночной Фиалки. Пусть беззвучно протекает счастье всадника, кружащего на усталом коне по болоту, под большой зеленой звездой. Да не будет так». [12]
Оказавшись в состоянии «безвременья», в идейном вакууме, потеряв цели, утратив идею Петра, или, как выразился Федор Достоевский, в «немощи растления и духовной тесноте», как бы в некой паутине, Российская империя начала постепенно дрейфовать в сторону революции.
В дальнейшем мы еще обратимся к творчеству Александра Блока. Но прежде предлагаю совершить небольшой экскурс в историю, назад – к истокам.
Ведь что такое русская идея? Если это цель, чья цель: интеллектуальной элиты или русского народа? Если это цель русского народа, то она должна быть простой и понятной любому крестьянину, любой бабе на базаре. Разве нет?
И если это некая движущая сила, придающая