достаточно, чтобы о нас в Гагаринке подзабыли…
Я оглянулся на Дегу, он вздохнул и согласно кивнул мне.
Вот так все и решилось.
А шумный парк удалялся, и музыка его – звонко подпрыгивающее струнное бряцанье и тягучие духовые извивы – стихала за нашими спинами, будто ее уносило ветром. Будто все, что оставалось позади, всю нашу прожитую жизнь, словно сорванные листья и невесомую древесную труху, терпкий, как дым, осенний ветер сдувал за границы бытия.
Это был немецкий внедорожник, черный и громоздкий, как вражеский танк. На лобовом стекле его, в углу, пестрела четырехугольная наклейка, сообщавшая о том, что сам автомобиль и те, кто на нем передвигаются, принадлежат правительству Заволжского округа.
– Нравится? – негромко осведомился у нас Макс, останавливаясь у внедорожника.
За рулем сидел парень в темном костюме, с лицом пухлым и бледным, словно подушка. Чуть повернув стриженную ежиком башку, он посмотрел на нас с Дегой тем примерно взглядом, каким недобрые люди смотрят на бродячих собак; то есть брезгливо и с некоторой опаской – вдруг еще цапнут за ногу, порвут штанину… Впрочем, выражение его лица моментально изменилось, стало деятельно-подобострастным, как только он встретился глазами с Максом.
– Вылезай, – скомандовал брахман. – А ключи оставь.
– Ага, Иван Терентьич! – откликнулся парень, бодро выпрыгивая из автомобиля. – Сами поведете, значит? Хорошее дело… А мне как же? Домой или обратно в гараж?
– Домой, – сказал Макс. – И два дня лежи-отдыхай. Отгул тебе даю.
– Оплаченный, Иван Терентьич? – с надеждой спросил парень, который, конечно, вместо шептуна, как мы уже понимали, видел того, кому привык безоговорочно подчиняться.
– Обойдешься. За свой счет. Гляди вон харю какую отрастил, – сказал Макс, опускаясь на водительское место. Потом покосился на покорно двинувшегося по тротуару парня и нахмурился. – Хотя, впрочем, постой. «Лежи-отдыхай» отменяется. Давай-ка дуй в городской парк, ищи в парке дворницкую, а в дворницкой – метлу. И вперед – дорожки подметать от огрызков, окурков, бутылок и прочего культурного слоя. Через два дня лично проверю. А если кто вопросы будет задавать, скажешь: мол, Иван Терентьич велел… – Макс на секунду задумался. – В качестве, скажем, наказания. Понял, за что?
– Понял… – понурился парень. – Сколько ж можно, Иван Терентьич, мне тот бензин припоминать?..
– Разговорчики! – прикрикнул на него Макс. – Выполнять указание! А вы чего ждете? – обратился он к нам. – Мне показалось, вы уже приняли решение? Или я ошибся?
– Ничего не ошиблись! – заявил Дега, проворно обегая автомобиль, чтобы занять сиденье рядом с водительским. – Мы с вами, конечно. Эх, вот это тачка! – восторженно взвыл он, ощупывая скрипящую кожу кресла, на которое только что приземлился. – Куда там Чипиной тарантайке!
Я влез на заднее сиденье, подвигался