устная благодарность показалась Варваре Степановне недостаточной, и однажды она явилась к нам вечером на чай – с испеченным ее собственными руками луковым пирогом.
Именно в этот день к нам приехала моя мать.
С первого взгляда оценив добрососедскую обстановку у нас на кухне, мать с присущей ей словоохотливостью тут же вписалась в нее – познакомилась с Варварой Степановной, похвалила ее пирог, попросила рецепт и принялась расспрашивать о ее семье. Мы с ангелом переглянулись – у него в глазах стояла неприкрытая паника, у меня же появилась надежда, что мать не станет все же при посторонних о моих личных делах говорить.
Ну да, размечталась – как будто могла такая мелочь остановить ее, когда перед ней вновь – столь приятно неожиданно! – открылись широкие возможности поруководить моей жизнью.
Где-то через полчаса она бросила мне невзначай:
– Да, кстати, Таня, я нашла хорошего доктора. Он у троих моих знакомых девочек консультировал – отзывы самые положительные.
– Мама, ну, зачем? – Я схватилась за голову. – Я же тебя просила! У меня нет никаких оснований…
– Вот я и хочу это от проверенного специалиста услышать, – перебила она меня. – Он и потом тебя к себе в клинику возьмет, чтобы мы не волновались, что тебе недостаточно внимания уделяют. Одним словом, я уже договорилась – послезавтра к двенадцати он будет нас ждать.
– Нас? – охнула я.
– Разумеется, нас, – удивленно глянула она на меня. – Ты, прости меня, вряд ли знаешь, какие вопросы задавать и на что внимание обращать.
– И что, мне опять с работы отпрашиваться? – ухватилась я за последнюю соломинку неукоснительного соблюдения трудовой дисциплины.
– Ну, и отпросишься, – равнодушно дернула плечом мать. – Не гулять же ты пойдешь.
– А что это – у Танечки со здоровьем что не так? – подала вдруг голос Варвара Степановна, переводя взгляд с матери на меня. – Приболела, что ли?
– Да нет, – ответила ей – естественно – моя мать. – Она ребенка ждет, и вот все не могу втолковать ей, что это сейчас – самое важное в ее жизни. Вы же знаете эту молодежь – все они не верят, что с ними может что-то случиться.
У Варвары Степановны глаза загорелись.
– И не говорите, и не говорите! – с восторгом подхватила она. – Вот и у меня сын такой же – как ни позвонит, не успею вопрос задать, как он: «И чего тебе в голову всякие глупости лезут?». А я тебе, Танечка, так скажу, – обратилась она ко мне, – маму грех не послушать, она тебе добра желает. И я теперь вижу, в кого ты такая приветливая и заботливая пошла. Так что, Людмила Викторовна, не переживайте, – вновь повернулась она к матери, – я тут за ней присмотрю, она мне уже – как родная.
Мой ангел видимо напрягся. Почувствовав, что он прямо сейчас – вот прямо сию секунду! – начнет вслух возмущаться узурпацией своих законных прав защитника, хранителя и избавителя от всех бед, я постаралась перевести разговор на менее взрывоопасную тему, но,