Ты телефон мой запиши на всякий случай. Если что, позвонишь.
– Давай.
***
Только на улице Егор окончательно смог придти в себя. Колкая морось стала к полудню холодной. Усилился северный ветер, так что на старых домах загромыхали оторванные жестяные ленты на скатах крыш. Он шёл, сам не понимая куда. Значит, думал Егор, трагедия назревала, а он, будто слепец, шёл по проторенной дорожке и ни о чём даже краешком ума не подозревал. Как же так? Марина, Марина… Если бы не держала всё в себе, если бы высказалась, да хоть бы наорала и упрекнула в невнимательности к своим чувствам… Может, и аварии тогда бы не случилось. Но письмо… Как же быть с письмом? Что оно значит? Если бы хоть оно пришло вовремя. Но дата… Но дату можно подделать. У даты нет стиля. Цифры и цифры. Но кому придёт в голову всем этим заниматься? Зачем? Можно было бы отправить без даты. Тогда и сомнений никаких в том, что письмо просто затерялось и опоздало, не возникло бы. А значит, внушить мне эти сомнения кому-то было необходимо. Кому? Кому? Кому? Тупик. Никаких зацепок.
Егор не заметил, как оказался у входа в кафе, где в течение месяца после смерти Марины он разделял своё горе наедине с бутылкой.
Внутри почти не было народа. Человека четыре, один из которых показался Егору знакомым. Мужчина лет сорока пяти, с аккуратной седой бородкой, в серой тёплой толстовке. Тот тоже посмотрел на Егора так, словно его узнал. Но никаких приветственных жестов с его стороны не последовало. Он только слегка прищурился и улыбнулся как-то недо́бро. Хотя, ничего теперь добрым Егору и не могло казаться. Ерунда. Просто похож на кого-то из старых знакомых. Может, по ювелирному делу, какой-нибудь монтировщик или модельер. Мало ли их за двенадцать лет на заводе было. Скорее, модельер, потому что ощущение, что видел его на каком-то неординарном рабочем месте. Да и бог с ним. Не помешало бы просто выпить и придумать, что делать дальше.
Егор заказал сто грамм коньяку. Залпом опустошив стопку, он снова оглянулся на странного незнакомца. Тот словно и не переставал на него смотреть, всё так же зло улыбаясь. Вот гусь. Да что ему, в конце концов, нужно? Егор было направился к столику незнакомца, но тот, будто предчувствуя это его намерение, резко встал и быстрым шагом двинулся к выходу. Уже закрывая за собой дверь, он снова взглянул на Егора. Только уже без улыбки, с явной злобой, которую трудно было бы перепутать со случайной эмоцией случайного человека. Однако. Егор вернулся к барной стойке, попросил ещё сто грамм. Но, повертев в руке рюмку, передумал пить. Вспомнил о Дашке. Она, конечно, не станет на него ругаться, но смотреть будет весь вечер с такой укоризной, что лучше бы уж накричала. Нет. Стоп. Пора взять себя в руки и перестать накручивать не по делу.
На улице продолжал сыпать холодный дождь. От кафе до дома было три километра пути. Егор решил пройти их пешком, чтобы выветрился весь выпитый алкоголь и чтобы голова встала на место.
Только войдя в свой подъезд, он почувствовал насколько же весь продрог. Тело сотрясалось от крупной дрожи, кисти рук посинели, и боль от начинающегося артрита пронизывала их до костей. По привычке он открыл почтовый ящик. Внутри лежала