минуты Индржих услышал лишь ржание лошади и стук копыт о каменную улицу Либерти.
Весь оставшийся день он провел сидя близ решетки. Капли, падающие с потолка, отсчитывали время, неизбежно текущее и не способное остановить свой ход. Лишь изредка мимо заключенного проходил Берар, иногда выходивший на улицу, чтобы посмотреть на толпы взволнованных граждан, которых пыталась утихомирить Либертийская стража, и еще реже он заводил беседу с Индржихом. Он рассказывал о Висдоме, каким он был, как трое Верных раньше собирались вместе, оставляя Индржиха и Далию с ним, как он привязался к детям Честного, став для них любимым дядюшкой.
Солнце зашло за горизонт и на небе появилась ярко-желтая луна. Индржих все также сидел на сыром полу, а в углу темницы дремал Берар. Громкий, звучный храп тюремщика раздавался по всем коридорам, факелы неспешно горели, лишь изредка издавая шипящий звук, а капли медленно падали на пол, разбиваясь на тысячи маленьких брызг. Ночь подходила к своей середине, луна уже сияла во всей своей красе, как вдруг пламя факелов начало колыхаться из стороны в сторону, оно то превращалось в огненные гейзеры, то наоборот становилось меньше, пока вовсе не потухло, небольшой туман застелил полы каменных коридоров, а стены тюремных камер озарило зеленое свечение, из которого вышла женская фигура, облаченная в черные одеяния магов, лицо немного прикрывал капюшон, из-под которого виднелись белые, сверкающие лунным светом волосы.
Девушка тихими шажками прошла мимо камеры, в которой сидел Индржих и остановилась около спящего Берара. Легким движением незнакомка сняла ключи с пояса тюремщика, закутала их в свою одежду, чтобы они не издавали лишних звуков и медленным шагом подошла к двери, отделявшей Индржиха от свободы. Она вставила ключ в замочную скважину, отворив ее, как вдруг позади послышался шорох и на плечо девушки опустилась тяжелая рука Берара. Спасительница Индржиха попыталась вырваться, но это было безуспешно, тогда она скинула с себя плащ, за который удерживал ее тюремщик, что дало ей некоторое время, чтобы отбежать от нападавшего. Но теперь Берар уже не пытался схватить нарушительницу, он просто стоял и смотрел на нее, ведь это была Далия.
Индржих выбежал из своей камеры и подбежал к сестре, но рана, полученная в день смерти Корвуса вновь начала досаждать пульсирующей болью, он начинал терять контроль, но сейчас это можно было немного контролировать. Он чуть было не накинулся на Далию, но сумел побороть в себе желание кого-либо ранить, но приливы ярости нарастали, приходили волнами, их становилось все сложнее сдерживать. Берар, увидев это, схватил Индржиха и повалил его на землю. Заключенный медленно начал приходить в себя, но на звуки, исходящие из темницы, уже начала прибегать стража. Далия взмахом руки откинула Берара, продолжавшего удерживать ее брата, когда стражники уже начали ломиться в закрытую дверь, которая через несколько мгновений уже была похожа на переломанную кучу досок. Теперь другие охранники наблюдали все происходящее. Далия бросила флакон