столик. – Это не тот ли кофе, который, маленькие зверьки, вроде хорьков, кушают, а потом, те зерна, что не переварили, как бы это сказать…
– “Отдают”, – дополнила Ивон. – Вот эти зерна потом собирают и обрабатывают.
– Надеюсь, их хорошо промыли?
Шутка Люси удалась, по гостиной прокатился смех.
Горничная подошла к Люси и Элеонор, наполнила две чашки. Ритуал “сливки, сахар, книксен” повторился.
– Спасибо, Марьяна, – сделав глоток, Элеонор причмокнула языком, чтобы полностью оценить вкус напитка. – Какой аромат! Какой мягкий вкус! – она поставила чашку на столик.
Марьяна, между тем, налила кофе Каролине и Николь. И снова: “сливки, сахар, спасибо, книксен”.
Элеонор предложила Люси сигарету. Они закурили и удобно расположились в креслах. Люси выпустила дым:
– Хорошо.
Заметив, что подруги курят, Ивон взяла пачку с камина, но обнаружив, что она пуста, бросила ее в огонь. Она подошла к столику Элеонор и расположилась в кресле напротив:
– Нравится? – Ивон закурила предложенную хозяйкой шато сигарету.
– Это великолепно! – Элеонор мечтательно закатила глаза.
В это время Марьяна, обслужив рассматривающих фотографии на камине Жаклин и Шанталь, и убедившись, что никого из компании не упустила, осталась стоять у входа в гостиную, поставив поднос на небольшой столик, стоящий неподалёку.
Вечер продолжался. Дождь и джаз сливаясь с неразборчивыми разговорами, доносящимися из разных уголков гостиной, создавали не монотонное, но уютное гудение, сопутствующее приятным вечерам в хорошей компании. Аромат кофе и сигарет бодрил слегка разомлевших за ужином гостей.
Жаклин заметила что Арлен, в полном одиночестве рассматривает картину в другом конце гостиной. Упустить такой момент журналистка была не в силах, профессия брала свое. Словно гончая, взявшая след, Жаклин целенаправленно, но сдержанно, стараясь не выдавать своего интереса, двинулась в сторону фотографа.
– Мрачноватый портретик, – произнесла Жаклин, остановившись за спиной Арлен.
Фотограф не обернулась:
– Да. Немножко света ему бы не помешало.
Из той части гостиной, где расположились хозяйка и Люси с Ивон, донёсся смех.
– Арлен, – стараясь говорить как можно более непринужденно обратилась Жаклин к фотографу, – ты не знаешь, что это произошло между Ивон и Люси? Почему они все время цапаются?
– Удивительно, что ты не знаешь, – Арлен продолжала смотреть на картину.
Журналистка придвинулась и встала сбоку от Арлен. Тоже всмотрелась в картину:
– Ну, так скажем, не до конца, – журналистка пригнулась. Ее голос звучал так, будто она описывала случайно найденный мазок художника, менявший смысл всего произведения и чрезвычайно заинтриговавший всё художественное сообщество, и ее лично. Жаклин чуть не вперлась носом в картину, стараясь показать, что именно она является предметом её интереса.
Арлен, наконец, обратила на нее внимание. Ее брови слегка сдвинулись, но