потому, что та обстановка, которая меня окружала, не могла быть реальностью. Маленькая комната, серые, покрытые толстым слоем пыли стены, массивная железная дверь, кровать на которой я лежу и не могу пошевелится. Вот собственно и весь интерьер.
Покопавшись не много в своем сознании, медленно начинаю понимать, что это за место и почему я здесь оказался. На 99,9 процентов я был уверен, что нахожусь в психиатрической лечебнице, при этом палата, в которой находился я, была явно предназначена для особых «гостей». А уж почему я здесь оказался, догадаться было не трудно. Вчера я явно переборщил со своими откровениями. Или это было не вчера. Кто знает сколько времени я здесь нахожусь. Городские легенды о том, что происходит за стенами подобных заведений нисколько не утешают. А конкретно эта палата и ее вид, лишь подтверждают мои опасения.
И зачем я только это сделал? Зачем пошел к нему? В надежде, что мне помогут со всем разобраться? Какой бред. Я сам себе то не до конца верю. А еще этот рассказ о его дочери. По большому счету я подписал себе смертный приговор. Даже если меня не убьют, то через некоторое время мой мозг высушат на столько, что это не будет иметь уже никакого значения. Но с другой стороны, судя по его реакции, я все сказал верно. Все было в точности, как я видел в одном из многочисленных своих снов. Значит ли то факт, что раз меня упекли сюда, то с головой у меня все в порядке. Стоп! А что если нет, что если это вообще ничего не значит. Что если я здесь нахожусь уже не день и не два. А год или еще большее количество времени. Что если все эти сны, вся моя жизнь и даже мой разговор с Анатолием Константиновичем всего лишь мои галлюцинации, побочные эффекты от препаратов, которые мне здесь колют, чтобы поставить мою крышу на место. Господи! Нет, этого не может быть! Нет, я не псих. Ведь я все прекрасно осознаю. Я знаю кто я, знаю, как меня зовут, знаю кем я работаю. И вообще я знаю очень многие вещи, о которых не малая часть людей даже не догадывается. Я способен к самокритике. Я слышал, что одно из ярких проявлений шизофрении это отсутствие самокритики.
Но следующая мысль вновь заставила меня содрогнуться. А кто сказал, что это место реально, и что все мои мысли – это действительно мои мысли, а не сумасшедший вздор, моего больного подсознания.
Хорошо! Представим, что я все-таки не сумасшедший и все вокруг меня реально, и я реален и все те события, что были до самой этой секунды имели место быть и не на пол мизинца не были плодами взращенными одолевающей меня шизофрении. Что тогда? Ответ на этот вопрос был очевиден. Я должен любыми способами освободится и бежать, пока еще не поздно.
Ход моих мыслей нарушили шаги нескольких человек за дверью. Дверь отворилась и на пороге показались две фигуры, одна из которых принадлежала по всей видимости охраннику, судя по стилю его одежды, а вторая женщине лет тридцати в белом халате и какой-то папкой в руке. Зажегся яркий свет и теперь я мог отчетливо их разглядеть. Охранник практически сразу же вышел за дверь, заперев ее снаружи, а женщина в белом подошла к моей кровати и села на