путь блуждающими огнями, путники ехали по вымощенному тёмным камнем Центральному Тракту, ведущему в столицу. Селина надеялась объехать город, а вот Фир напротив – загорелась желанием его повидать, ведь она никогда прежде там не бывала. Ей стало интересно, как живут столичные люди, как уживаются там другие расы, взглянуть на королевский дворец из белого камня, который способен отразить любую магию…
– Обычный город, только большой. – Сказала Жрица. – Ничего хорошего там нет. Шум, грязь, разбой…
– Кажется, Храм Цеза находится не в трущобах. – Заметил брад.
– Да, но будучи послушницей, я провела большую часть своей жизни именно в подобных трущобах, пока меня не перевели в Восточный Храм в городе Лиэстан. Так что я знаю, о чём говорю. Даже знатные семьи стараются возвести свои особняки подальше от города. Вот на что точно стоит посмотреть, так это на Золочёный Лес. Там что не опушка, так дворец не хуже королевского. Друиды бесятся. – Усмехнулась Жрица.
– Я слышал, что в столице в самом центре вместо площади находится роща друидов. Это правда? – Спросил эльф.
– Правда. – Жрица коснулась своего амулета, и перед путниками в ночи засветилась карта столичного города Архенхолла. – Город строился вокруг этой самой рощи некогда лесными эльфами. Но в Войне Трёх Богов победил Кхелкхан, покровитель людей, и именно им отошла столица, оттеснив эльфийские королевства на восток. Но большая часть друидов были людьми, поэтому рощу сохранили. Чуть западнее королевского дворца сохранились Большие Дубы – то, что осталось от эльфийского замка. Там лесной народ воздвиг алтарь своей богине Виэль’Ланне. Говорят, красивое место, но людей туда не пускают, дабы не осквернять Память.
– О, ты это кстати упомянула, Жрица. – Воодушевился Каэдор, потянувшись за лютней. – Об эльфийской Памяти сложено не мало легенд, и одна как раз пришла мне на ум…
– Ты правда хочешь её нам спеть? – Надменно спросила Селина, покосившись на Фир, что ехала всё время рядом с ней.
– Да, почему бы и нет?
– Потому что я не хочу слушать музыку. Никогда. – С яростью проговорила лунная дева, и все смущённо притихли.
Даже Фир, будучи последовательницей Эсфиры, спокойно относилась к музицированию Каэдора, и он совершенно не ожидал такого неприятия от Селины. К чему бы это?
Тем не менее в его голове всплыли воспоминания о деревьях, покрытых золотой смолой. Считалось, что это лес плачет по безвозвратно ушедшему времени, и в слезах его застывают картины прошлого, великое наследие лесного народа, которое может исчезнуть от одного неосторожного касания. Ведь Память –это не просто история, но самые настоящие видения. Никакие слова не способны в полной мере передать события прошлого. К тому ж слова можно исказить, как это нередко бывает в балладах, а Память всё открывает в первозданном виде. За годы правления людей в Архенхолле было сгублено бессчётное количество деревьев, а вмести с ними и Памяти. Городские