не смотреть монохромное это кино,
Хоть живого в нём нет, нет родного и нет настоящего…
Я раскрашивал небо, и радугой огненной цвёл
Наш последний закат, переливами света пылающий.
Блекло-сизый рассвет был измотан, болезненно квёл,
Наползал еле-еле, разлукой бесцветной пытающий.
Я раскрашивал небо палитрой зелёных лучей —
Ты смеялась, назвав бесталанным, убогим художником.
Выцветает гуашь чувств ушедших…
До боли ничей
Крашу сердце в маренго, слепой нелюбовью стреноженный.
НАД ПОТОЛКОМ
Сегодня ты ушла. Банально. По-английски.
Я выпью рюмку виски
И просто помолчу.
Был шатким хрупкий плот, не выдержал цунами.
Оно случились с нами
И мне не по плечу.
Твой шкаф огромный пуст. В нем Нарния, наверно.
Да, не был я примерным,
Так здравствуй, новый мир!
Мне до тебя всего две шаткие ступени,
А ноги – как поленья…
Гляди: убог и сир,
Труслив. Боюсь, представь, сказать: «Прости, скучаю
И свято обещаю
Раскрасить ярким дни».
А там, над потолком, ругаются соседи,
Ревучие медведи.
Счастливые они…
ПО РАЗМЕРУ
Я для тебя – малой пиджак, малые туфли:
Сижу не так.
Живу не так – банально, тускло.
Но носишь ты из года в год, себя пытая:
Мозоли трёшь.
Каков итог, сама не знаю.
Ты для меня (секрета нет) – малое платье.
Раскол в душе на много лет тобой залатан.
Судьбе виват, что общий ад – любви химера.
Кто виноват, что не нашли мы…
По размеру?
ПРИМЕТА
Стали короче дни, неуютней – ночи,
И полысела, сжухла макушка лета.
Есть, говорят, мира древней примета:
Дождь на Петра в жизни дожди пророчит…
Я закликала и заклинала Солнце:
«Только свети!» К небу взвились качели…
Но поутру лето в большой купели
Крестит росою нас. Пустельгой смеётся:
«Нет, не бывать жизни без гроз и града,
Нет – не любовь без громовых раскатов!
Каждый рассвет ждёт своего заката,
Где-то с жарой – ливень и холод рядом».
Видно, сбылось: нас разлило дождями.
Первым кто предал? Кто, не шутя, отрёкся?
Ливня стена, и не пробиться солнцу,
Чтоб иссушить реку обид меж нами.
Лето пестрит мокрой листвой. Однажды
Тучи уйдут с чёрного небосвода.
Грешных, дурных, благословит природа.
Гордые, мы горько простимся: скажешь,
Что не святая я, и усталый разум
В эти сырые дни распинает рьяно
Прошлое.
Прав ты. Прав, нелюбовью