В. В. Арамилев

В дыму войны. Записки вольноопределяющегося. 1914-1917


Скачать книгу

тактические занятия. Небо рассвирепело на кого-то. Сутками хлещут проливные дожди.

      Болота вокруг Красного Села вспухли от воды и сделались почти непроходимыми. Плохое место выбрал Петр для своей столицы.

      Бродим по колено в воде, вязнем в липкой болотной ржавчине, в тине. Иногда лежим, рассыпавшись цепью в глубоких лужах.

      Это нас «закаляют», воспитывают воинский дух.

      Приходим с занятий продрогшими до костей и грязные, как землекопы.

      Часами чистим шинели и брюки, чтобы на завтра снова купаться в чухонских болотах.

      В перерывах между занятиями резко спорю с Граве и Анчишкиным о «проклятых» вопросах.

      Я возмущен муштрой и мордобитием.

      Анчишкин зло кричит:

      – Попробуйте иначе построить боеспособную армию. Возьмите наших союзников: разве там миндальничают с нижним чином? А Германия? Там, батенька, построже нашего еще. Ручки свяжут и на стену повесят. Все равно как на дыбе вздергивают. Вы же не будете отрицать, что немцы – высококультурная нация. Значит, так нужно. С принципами гуманизма в армии делать нечего. Ступайте с ними во всякие общества «покровителей животных» и т. п.

      Но чаще всего спорим о войне, о религии.

      Спорим резко, грубо, до ругани.

      Ровный и сдержанный Граве становится неузнаваем. С момента объявления войны религиозность его повысилась, и всякие нападки на религию он воспринимает как личное оскорбление. Он совершенно безнадежен, объясняет все – и войну тоже – высшей волей.

* * *

      Час от часу не легче.

      Заочно записали в фельдшерские ученики.

      Не хочешь идти в прапорщики – ступай в ротные фельдшера.

      Категорически отказался.

      Вызвали к батальонному.

      Генерал-майор, на широкой выпуклой груди «Аннушка», «Владимир» и еще какие-то регалии в несметном количестве.

      Широкое русское лицо с голубыми глазами, нос чуть-чуть с краснотой. Типичный рубака. В молодости, наверное, бреттер.

      Встретил с притворной ласковостью, расспрашивал о родных, об университете.

      А в конце концов разнес меня «впух». Кричал, топал ногами, брызгал слюной.

      Ну, и характерец!

* * *

      Взводный на колке чучел каждому говорит:

      – Как ты колешь, стерва!.. Ты забудь, что перед тобой соломенное чучело. Воображай, что немец, австрияк, альба турок неверный.

      Вообрази – и коли благословись. Когда подбежишь вплотную, коли без сожаления в сердце, коли с остервенением. Врагу пощады давать нельзя.

      Из этих поучений новобранец должен усвоить, что солдату жалость в кармане носить не полагается, что жалостью торгуют доктора, священники и женщины, что новобранец есть только солдат, и никакой жалости ему проявлять к врагу нельзя.

      И когда стрелок, выслушав мудрую тираду начальства, с криком «ура» бежит с ружьем наперевес к соломенному чучелу, взводный орет:

      – Стервеней! Стервеней! Стервеней, мать твою за ногу!

      После удачного штыкового удара он с удовлетворением отмечает:

      – Так его, мерзавца! Будет