скоро как водолед и стукнется мраком в суть, по-над речью запоется.
Скажи, как получить живое?
Почему не дышит мертвое?
Устало, наверное. Маялось много долго – стухло. Воск весь вышел. Пух, и нет никого. Только ничто и прижилось.
А ничто забавное: круглое бывает, но легкое.
Знаешь его?
Вроде и нет, а оно все же есть.
Оно же ничто голимое. Родненькое, а все же.
Думаешь, я зря все это?
А то!
Может и никак. Точнее, ничто.
Все равно буду.
Потому что оно такое. Круглое.
И у меня есть.
Бычно-баючка
– Странно. Делала, как о – бычно – баючка оп!
Бычно мычало и щурилось.
Я опоздала и сузилась.
– Мечтательно тут у вас!
– Нам-то да. Некоторым – узко.
– И что, много некоторых?
– Считали сотнями, а предел пропустили. Печать сломалась.
– Вы что ли атомные?
– Нет, конечно. Мы внутри, но надолго.
Мне пришлось автоматизироваться.
Жалко некоторых.
Ох.
Про Радочку
Во внутрю смотрю, подмигиваю, кусочки свои перебираю.
– Радочка, а ты где? – зову заигрываю.
А она раз – и выпрыгнет, как заичка, растечется мякушкой.
– Привет, – улыбается во все стороны, брызгами светится.
Знаю-знаю, ты теперь моя верная мурочка, куропатка смешливая. Как люблю тебя, Радочка, буду звать тя каждый день до дна самого.
Прихахади!
Знаю-таю
Ай-да-карача, с кем луновалась?
Чаем с чаинками, печеньем с песчинками
Танцевала там-тамы с лучами и шляпами
Позабыла трясины, погуляла с утятами
Знаю-таю на обморок шишечкой
Заколдованный мячик, с углом и пупышечкой
Таю-баю узнать не пыталася
Сколько выдано жить, столько мне и осталося
Отворестих
расцветунья певучая, пряно сладенько мяккая
развернула листовочки, обрела высоту
это есть просветуние
это есть новоруние
слямзить радости порцыю
ах как вот карашо
мне бы вот к пере-песенкам
пусть чуточек марусеньким
перелить нотамусенькой алымазных круглов
пусть сиянькают важенько
пусть любуют скоромненько
значка песенька ахает
значка всё карашо
Ишаньки
Ишаньки в рукаве жили. Узенькие и тихие.
Курили мяту ранним утром.
Слушали – стучат оба сердца. Перестукивались с ними по вечерам, шалили морзянкой.
Солнечные мошки щекотали их макушки.
А все остальное было как у всех.
Здак, абратись!
Уф как долгинько мыркали, носилися пряно сто логов. Лунали, лунали, а никак коробоньку не сотарили. Слямзили удорянку по-первости, а по-вторости –