помешает делу, которое мне поручили в Данциге, а потому приказал отправить меня в Кенигсберг, чтобы я там продолжил свою работу. Казимир говорит, что император доволен мной. Казимир – лучший мой друг. В нем я уверен. Говорят, что под Москвой Наполеон продиктует свои условия императору Александру. Все удивляются, что Александр не предложил мир, когда пали Вильна и Смоленск. Через неделю мы, может быть, будем в Москве; через месяц я, может быть, вернусь в Данциг, Дезирэ…»
Остальное предназначалось, вероятно, только для глаз Дезирэ, если бы это остальное было когда-нибудь написано. После слов писания самыми священными словами следует считать любовные письма. И тот, кто читает чужое любовное письмо, совершает святотатство. Но Шарль не дописал письма, так как в сарае, на берегу ничтожной речки Калуги, впадающей в Москву, где он писал письмо, его застал рассвет. То была заря седьмого сентября (двадцать шестого августа по старому стилю) 1812 года.
– Восходит солнце Аустерлица, – сказал Наполеон, вставая с постели.
Но это было неверно. То было солнце Бородина. И до его захода состоялось сражение, которого так желали французы. И восемь французских генералов легли мертвыми да тридцать – ранеными. Все были тут: Мюрат, Даву, Ней, Жанно, принц Евгений и сам Наполеон. Все они сражались, чтобы окончить войну, которая с самого начала никому не пришлась по сердцу. Французы уверяют, что они одержали победу, но они мало от этого поимели, а потеряли сорок тысяч человек убитыми и ранеными.
Ночью русские оставили позицию, которую они потеряли, и взяли вновь. Они отступали к Москве, но Наполеон с трудом мог их преследовать.
Однако же все это касается истории, и желающие ознакомиться с событиями минувших лет могут прочитать о них в другой книге. Между тем аккуратным людям, которые желают, чтобы все стояло на своем месте, а исторические книги – на верхней полке, откуда их можно будет взять и прочитать в будущем (которое никогда не настанет), – таким людям мы обязаны объяснить, что не зря коснулись Бородинского сражения. Оно изменило течение некоторых жизней, нас интересующих.
Сражения, революции и исторические события всякого рода – инструменты, которыми судьба обтесывает нашу жизнь, предоставляя нам делать с ней все, что мы захотим. Было время, когда люди обтесывали, а судьба складывала мозаику жизни. Но в наши ленивые дни мы так нежны, так заботимся о каждой отдельной личности, что никогда не режем и не рубим, а двигаемся потихоньку, очень медленно, очень гладко, отыскивая компромисс, выводящий мелочную и робкую расу людей.
В такие жизни судьба вламывается, как дровосек с топором, предоставляя нам самим сглаживать края открытой раны, улыбаться и уверять, что нам не больно, отсекать сучья и корчевать пни. Надеяться, что наш сосед, скрывая то же самое, будет иметь скромность не видеть того, что делаем мы.
Таким образом, Бородинское сражение ворвалось в жизнь Дезирэ, Матильды и их отца, мирно живших на солнечной стороне Фрауэнгассе, в Данциге. Антуан Себастьян первым услыхал эту новость. Он,