в этом её миссия и смысл жизни. Потому её охраняют и берегут от всех опасностей и рисков. Потому за неё практически всё решает мужчина. Никто и никогда не брал и не возьмёт женщину на королевскую или иную государственную служу, не пустит её на обсуждение любых вопросов хоть при князе, хоть при захудалом торговце. Образование – четырёхлетняя школа, чтобы уметь писать, читать и считать, всё другое ни к чему. Сколько мне пришлось вынести и пережить, чтобы поступить в академию, знают только небеса, да мой отец. Во всём этом гадском учебном заведении нас полдюжины было, на нас смотрели, как… как на неведомых существ, заслуживающих презрения, не больше. Этого достаточно для удовлетворения твоего любопытства?
– Не совсем. То, о чём ты коротко поведала в одном слове, зафиксировано в королевских законах? Также с учётом взгляда в древность?
– Нет, разумеется, а зачем, если всё это освящено традициями и всем укладом жизни, никто другого просто не знает. Кроме таких путешественников, как вы.
– А религия… Ладно, к небесам! Это надолго, а основное понятно. Давай-ка, приступим к насущному. Мне необходимо знать все тонкости взаимоотношений светской власти и имперцев. Начиная с момента их появления на Картее.
Дальнейший разговор проходил в виде лекции с уточняющими вопросами с одной стороны и порой раздражёнными пояснениями с другой, а также развалом и разгромом архива при поисках нужных документов. Весь день с маленьким перерывом на перекус, который прямо сюда доставили слуги.
Несколько моментов, которые Артём в памяти зарубил, следует упомянуть, чтобы не возвращаться к ним когда попало.
Почти три века назад, а точнее двести восемьдесят два года, на Картею заявилась заморская «торговая купецкая компания», добралась до короля, в результате чего составлен первый «обговор» с указанием мест торга и прочих условий, вплоть да аренды нескольких земельных участков в столице, главном порту Адмане и трёх великих княжествах. Через десять лет – новый договор о праве переселения. Это уже начало экспансии. Новые участки, обустройство, налаживание социальных отношений – тут переселенцы допустили, на взгляд Артёма, грубейшую ошибку, нагло «обнажив» свои намерения. Что, кстати, отмечено в специальном «Предупреждении потомков о недопущении…». Не успев даже и обустроиться, переселенцы не только начали активные проповеди во славу Владыки, но и потребовали от короля своего активного участия в светской жизни на всех уровнях. Даже и не просто участия, а прямого «допущения» к решению всех государственных вопросов при превосходстве заповедей Владыки над местными религиями! Не хамство ли «в чужом монастыре», основанное лишь на ситуации в Поднебесной? Правда, король употребил слово «кощунство», но сути это не меняет. А имперцы получили хороший пинок в виде вечного запрета на малейшее участие в государственных делах любого уровня. С одним весьма неприятным для королевства исключением. Это можно и оплошностью