И сама идёт
В руки к нему. – Ворона,
Ужели ты – счастье моё?
Ворона хохочет: – ПОлно!
Я в поле ищу червячьё.
Но всё же годов я много
На свете уже живу
И как отыскать удачу —
Тебе, так и быть, скажу.
Охапку душистого сена
У двери своей положи:
На запах придёт жеребёнок,
Сжуёт – и останется жить.
Под плЕтнем ты сладкой морковки
Для зайчика приготовь.
Я твёрдо тебе обещаю:
Увидишь ушастого вновь!
А зёрнышки спелой пшеницы —
Везде разбросай по двору.
Увидишь: голубушка-птица
Под крышей уже к утрУ
Поселится!
– Это счастье?
Да разве лишь в том оно?
– А счастье, мой друг, прекрасней —
Заглянет к тебе потом:
Пройдёт мимо дома дева —
Красива и без греха…
Увидит твою заботу.
И – лучшего жениха!
Прилетели свиристели…
Нынешней осенью наблюдали картину в Ревде: свиристели, объевшись забродивших (после потепления) ягод рябины, пьянели и падали с веток. Сердобольные горожане относили птиц домой, чтобы те не стали добычей бездомных животных.
(Стихотворение впервые опубликовано в авторском поэтическом сборнике «Новым голосом – старые сказки», 2024г.)
Прилетели свиристели:
Ягод «пьяненьких» поели —
Забродившую рябинку
Поклевали, и на спинку
Повалились по сугробам!
И, добычей лёгкой чтобы
Не случились невелички,
Собираю пьяных птичек
И несу в свою обитель
(Будет птичий вытрезвитель) —
Их, с помятым хохолком,
Выпущу в окно потом…
…Протрезвели – улетели
Леса гости – свиристели!
Раздел 2. «И не только птичьи»
Землекоп и король
НанЯлся один рабочий
(То дело случилось встарь) —
Копать у дороги ямы,
А шёл той дорогой царь.
Наш славно мужик трудился!
Картиной любуется царь
И даже приостановился:
– Ну-к, в землю лопатой вдарь,
Оставь! И скажи мне вот что:
За эту работу тебе
Хорош ли идёт добыток?
А тот отвечает:
– Казне
Оплата моя – что грОши…
– Так сколько?
– Всего лишь три.
И два из них быстро очень
Я трачу: один – в долги
Отдам. А вторым из грОшей —
Свой собственный долг плачу.
Прожить на оставшийся – очень
Не просто, но я молчу…
– Живёшь тяжело – зачем же
Ты тратишь другие два?
…И царь с удивленьем услышал
Из уст землекопа слова:
– А как же иначе? Отец мой
Уж стар – я его кормлю.
Он