От кесарева?
– Да от нерождённого-то, от второго близнеца!
Таня тихонько рассмеялась.
– Танюш, ты чего? Это глупости. Видишь же, всё со мной хорошо. Костику скоро месяц… Пойдём к нам в гости? Димка премию получил. Торт купим, хочешь?
– Но живот-то у тебя болит! – выпалила Танюша. Глаза её забегали. – А вдруг ты… вдруг умрёшь?
– Танюш, я не умру. Не болтай ерунду.
Танюша отступила на шаг.
– Ага, ерунду, значит? Может ещё скажешь, что я чеканушка?
– Танюш…
– Димка твой всегда так меня звал, а ты с ним…
– Танюш, я… Ты тише говори, Костик спит.
Из глаз Танюши брызнули слёзы, она отступила ещё на шаг. Таня было сделала движение к ней, но тут всё-таки проснулся и захныкал, закряхтел Костик. И она сразу наклонилась к нему. А когда выпрямилась, Танюши уже не было во дворе.
***
– А ты о чём мечтаешь, Танюш?
Был уже вечер, свет опускающегося солнца стал мягким, оранжевым, как июньский загар, все игры за день были переиграны, они просто сидели рядышком на скамейке под рябиной. Танюша нянчила свою куклу Катю.
– Я… я мечтаю в зоопарк пойти.
– Ну в зоопарк мы с тобой каждую неделю ходим, мечта это что-то большее.
– А это что значит – мечта?
– Ну это значит очень сильно чего-то хотеть, сильно-пресильно.
– А ты о чём мечтаешь?
– Я мечтаю летать! Представляешь, расставить руки и полететь, загляну в окно к маме, вот она удивится!
Танюша задумалась.
– Может, ты мечтаешь, чтобы твои родители были живы?
Танюша вздрогнула:
– Они… они кричали всё время и дрались. Только я не очень помню.
Бабуля говорит, хорошо, что они умерли. Я их боялась.
Таня обняла подругу.
– Не бойся, я с тобой. Я тебя никогда-никогда не брошу.
Танюша сначала замерла, а потом судорожно вздохнула, выпустила куклу из рук и обняла Таню в ответ.
***
– Живот, говорит, болит, – ровным голосом сообщила бабуле Танюша, пока чистила под её внимательным надзором картошку.
– То-то и оно, что болит… А скоро лопнет и кишки наружу, и поминай как звали твою Таньку.
Танюша вздохнула.
– Ээээ, кулёма, что так толсто повела? Миллионерша что ли половину картошки свиньям отдавать?
Никаких свиней у них, конечно, не было никогда. Танюша всё детство набиралась смелости спросить, что за свиньи и где же они, но так и не смогла.
– Танька твоя всегда дурной-то была, бог всё видит, – продолжала бабуля. – Ну схоронят, туда и дорога.
Губы Танюши задёргались.
– Уууу, чего нюни-то распустила? Ну помрёт и помрёт. Небось, я помру, так и слезинки от тебя не дождусь.
Слёзы катились по Танюшиным щекам. Она перестала их утирать, хотя и не видела больше ни картошку ни нож в своих руках.
– Да куда ты! Не видишь, кровь у тебя?
Танюша не заметила, как порезалась.
– Безрукая!