стать членом партии.
– Как это понимать? – спросил Мартынов, напрягшись.
– Дела кандидатов изучаются очень тщательно. Делаются разные запросы. Разумеется, запрос послали и в ту самую Мартыновку, о которой ты говорил и которую указывал в анкете как место своего рождения. И оказалось, что в Мартыновке о тебе слыхом не слыхивали.
– Подумаешь! – пожал плечами Мартынов. – Так бывает. За двадцать лет могут и забыть человека.
– Могут, – согласился Рахимов, – но только это всё подозрительно. Поэтому тебя стали проверять по местной картотеке врагов народа. Ты ведь не думаешь, что сведения о Кузьме Малове и его подвигах на службе атамана Семёнова хранятся только в памяти таких людей, как я? Нет! Есть и архив! И там даже фотокарточка твоя имеется!
– Почему моя? Я ведь – не Малов, – поправил Антон.
– Твоя, – противно улыбнулся Рахимов. – В архиве просмотрели дела всех белогвардейцев, бывших примерно одного с тобой года рождения… Их не так уж много осталось, и… опля! Там нашёлся человек, очень похожий на тебя. Тогда НКВД связалось с теми, кто знал Малова лично, то есть со мной.
– Но я-то не Малов, – продолжал твердить Антон.
– Когда ты справил себе липовые документы, то допустил одну грубую ошибку, – сказал Рахимов, будто не слыша. – Антону Мартынову, которого ты выдумал, следовало родиться подальше от Верхнеудинска. Лучше всего – на другом краю страны. Где-нибудь в Архангельске, например. Тогда тебя стали бы проверять по другой картотеке и ничего бы не нашли. Но ты ведь хотел, чтобы всё было правдоподобно! Ты ведь боялся, что тебя станут расспрашивать о краях, где ты родился, а ты начнёшь говорить ерунду. И тогда ты предпочёл заново «родиться» в том же районе, где находится Верхнеудинск. Очень зря!
Антону показалось, что табурет под ним закачался. Мартынову стало не по себе и, собрав волю в кулак, он с улыбкой произнёс:
– Неужели?
– Именно так, – кивнул Рахимов.
На мгновение наступила тишина, затем Мартынов громко натянуто рассмеялся.
– Простите, товарищ Рахимов, – сказал он, продолжая смеяться. – Вы несёте такую чушь, что смех разбирает.
– Что ж, смейся, если мои слова тебя забавляют, – проговорил тот, разведя руки. – Я буду смеяться чуть позже, когда буду лицезреть тебя на скамье подсудимых.
– Вы действительно уверены в этом? Вы действительно убеждены, что меня есть за что судить?
– Найдётся за что, господин Малов, не сомневайся. Хотя бы за пожар на заводе… Следствие докажет, что ты один из тех врагов, кто приложил к этому руку.
– Но пожар случился год назад по техническим причинам? – изумился Мартынов.
– Может быть… Но уверяю тебя, что следствие будет возобновлено «по вновь открывшимся обстоятельствам», и оно найдёт другую причину, поверь мне на слово.
Антон закрыл глаза. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не закричать в бессильной ярости и не придушить мерзавца, сидящего перед ним за столом.
Рахимов смотрел в его исказившееся лицо и, злорадствуя, улыбался.
Антон