учиться в Великобританию на ничего не значащую профессию. Поэтому мне было сложно понять, как ее сыграть, и еще сложнее понять – убедительна ли я в этом образе, потому что я не видела себя со стороны
Дверь приоткрылась и оттуда показалась ярко-рыжая голова Ундины, улыбчивая, довольная.
От неловкости я немного качнулась из стороны в сторону, едва не отвесив ей реверанс.
– Может быть пообедаем? – предложила она. – Что ты любишь?
Я подумала, что если сейчас назову самую простую еду, то попаду впросак, откуда я знаю, что они так едят на обед в Великобритании. Я знала только, что они едят на завтрак из фразы: «Ваша овсянка, сэр».
– Нет-нет, благодарю, я не голодна, – еле выговорила я тонюсеньким голосочком, будто ангел спустившийся с небес.
– Ну хватит тебе, у тебя и так прекрасная фигура, ты ничем ее не испортишь. Наш повар просто чудо, он – француз, а мы все гурманы. Так что заказывай ему всё, что хочешь, – напугала Ундина меня еще больше.
Мне нужно было срочно ответить ей что-то втемачное. Вообще-то английский я слабо знала в отличие от латыни, на которой могла изъясняться почти свободно, потому что мы ее учили в колледже. Но штука в том, что я пребыла не из Латинской Великобритании, поэтому:
– Давайте дождемся five o’clock, – сказала я и загадочно улыбнулась, показав свое единственное знание о Великобритании, которое хранила со времен средней школы.
– Как здорово! – восторженно сказала Ундина. – К этому времени как раз приедет моя приятельница Эльга. Но ты не бойся, я ее предупрежу, чтоб она нашей общей подруге Грете ничего о тебе не говорила, – подмигнула она мне.
Я боялась.