ведь, но тут вот злишься,
Что говорю, что я одна,
Лишь там, где нет тебя и прочих там.
Так вот, то место так состроено,
Что, сидя на скамеечке,
Ты помнишь почему-то то,
Как ты сидел здесь как-то под дождем
И размышлял все так же о своем.
А потом ты смотришь вправо,
А справа не сидит никто,
Лишь дети, что готовы от пощады
Кивнуть себе и слушать маму.
Наверно, трудно объяснить,
Тебе ведь хорошо там в парке,
И притом, что ты один,
Ты не чувствуешь упадок,
Но ощущаешь чуть сполна,
Как хорошо, что есть же ты…
И размышляешь дальше,
Продолжав мечтать вот о таком,
Как в будущем, ответив памятью о месте,
Я приглашу тебя туда,
И вместе молчаливым тоном,
Вдохнешь чуток поглубже ты
И удивишься вот тому,
А как так получилось?
Что то уже прошло…
Что время тут же делось…
Зачем же так жестоко?
Но зачем же так жестоко?
Ты ведь даже и не знал,
Как в пустыне чувств, чуть дранных,
Мысль о жажде там палá.
Да, вот именно, столь странно
Видеть, как бросает тебя твой
Значимый, быть может, и родной твой человек.
А тебе.. ну, больно, да.
Но как же там та мысль пáла?
Увы, ты вовсе должен у меня спросить.
Ведь сама себе здесь удивляюсь,
Как странно, что в пустыне ель.
Смотри, вокруг все как такая пытка,
А пред тобой хваленая попытка,
Понять, что даже в самых жарких точках мира
Могла водиться пышна ель.
Она сильна, вредна, как ослик,
Вот это да, но тенью в отклик
Она поделится с тобой
При условии таком,
Что, напившись от отвала,
Ты вспомнишь, как всего так в жизни мало.
Все грустно и печально,
А с каждым днем вот-вот больней,
Но главное здесь – так это ель!
Метафору прими, учти,
Ведь я сейчас скажу вот так:
Так вот, секрет здесь умудрен,
Ведь эту ель состряпать ты решил.
Никто и думать не хотел,
Что в пустыне мечет ель.
А что сейчас я вижу тут в тебе?
Да ты и ель забыл, и грезы,
Что уж там тебе вопросы?
Про меня и мои слезы…
Но все же интересно мне, смотри…
Но зачем же так жестоко?
Но зачем ты взял и крикнул,
Что убийца убивал,
А жилец атаки ждал.
Что собаки все не плачут,
А я всего лишь не увижу,
Да как же мир насыщен вдаль
И всей радостью, и без унынья,
И, что главно, несчастей не бывает,
Вот ты и пал.
Сказал, что мы все сами вот сидим
Во всевозможных там кафе
И грустим специально тебе в точку,
Что