неотразимом фоне», —
он шептал цветам, но те, увы,
в ужасе дрожали поневоле.
Майский день такой не принял дар
и, помёрзнув по вине пришельца,
выкатил горячий солнца шар.
Улеглась незваная метелица.
Зашептались травы и цветы,
отошли от ледяного страха.
Май, чудак, кого приветил ты?
Чуть твои труды не стали прахом.
Снег – беглец в чужую сторону
понял – никому он здесь не нужен,
не украсил серебром весну,
стал он грязной, подзаборной лужей.
2
Утром холод, во, дела!
Я в интимнейшем уборе
к нашей бочке подошла,
что на даче вместо моря,
и водичку нам даёт
к утреннему омовенью.
Стукнулась рука о лёд,
замерла я на мгновенье.
Ледяной взяла кружок…
Как на солнце он блистает,
будто кто его зажёг.
Засветился и не тает.
Крепок, словно щит, и, вот,
я его на радость людям
примостила у ворот —
маяком он вечным будет.
До чего же он красив,
бриллиантами украшен.
Пусть горит, неугасим
лучик света в царстве нашем.
Я вокруг все ох, да ах!
Видя обожанье это,
начал таять он в руках:
всё-таки начало лета.
Размышления в банный день
Я запарила веник берёзовый
для тебя, мой дружок окаянный.
Только в баню куда нетверёзовый…
нетверёзый, верней, в общем, пьяный!?
Он качается, будто бы лодочка,
всё равно ему, если всё кружится,
что залезть на полок после стопочки,
что на крышу, что на супружницу.
И всё мучаюсь, упрекаю я,
ведь не глупая, не уродка я:
«Погоди ужо, неприкаянный,
отхожу тебя сковородкою!».
Затопила я баньку по-белому,
дух берёзовый на семь вёрст вокруг…
Что б сказала я, что бы сделала,
если б ты ещё был со мной, мой друг?
___
Какую чушь диктуют небеса:
Про мужа алкоголика, про баню.
Всю ночь мне не дают сомкнуть глаза,
всё барабанят в уши, барабанят.
Какой убогий невысокий слог,
поток словесный непрерывно льётся,
его никто остановит не смог,
неведомо, откуда что берётся.
Простая мудрость – это мой кумир,
а чепухе моей, прошу, не верьте.
И дайте мысль глобальную, как мир,
об истине, о жизни и о смерти,
о жертве, о любви и о войне,
чтоб знала – каждой строчкой душу раню…
А я всё про себя, да о себе,
про мужа алкоголика, про баню.
.Возвращение к себе
Я вернулась домой,
где иконы в углу
и свечи оплывающий воск.
Здесь и радость и боль
превратились в золу,
обтрепался изысканный лоск.
Пусть