я уже не в квартире, а где-то на улице. Лежу в чем-то, что трясется и раскачивается. По бокам – деревянные бортики, закрывающие обзор, и пока я вижу только небо. Я рискнула приподнять голову и осмотреться.
Да я же в самой настоящей повозке! Впереди сидит знакомый громила и управляет лошадьми. Кажется. Я видела лишь мохнатые лошадиные крупы с короткими хвостами и, внезапно, рога на голове. Какие-то странные лошади…
По мосту мы подъехали к воротам в высокой каменной стене. Страж в железной кольчуге пропустил нас внутрь. Я еще долго разглядывала его, пока он не исчез за поворотом. Что здесь происходит? Где я?
По обеим сторонам улицы стояли двухэтажные кирпичные дома с деревянными ставнями. На мостовой вместо асфальта лежали камни, из-за чего повозку сильно трясло. Несколько раз чуть не прикусила язык. На горожанах была одежда из грубых тканей. Напрашивался неутешительный вывод – я не дома.
Но хуже всего был запах. В городе пахло нечистотами. Они текли по краям улиц в одном известном им направлении. Полная антисанитария. В свое время благодаря крысам именно в таком рассаднике бактерий и микробов зародилась чума.
Я угодила не просто «куда-то», я угодила «в когда-то». Сменила целую эпоху. По крайней мере, все, что я видела вокруг, указывало именно на это.
Схватилась за голову, чувствуя, что схожу с ума от мыслей и переживаний. Мне определенно нужно было остановиться и все обдумать.
Словно услышав мои мысли, повозка прекратила движение. Где это мы? Я огляделась. Прямо надо мной была вывеска какого-то заведения. «Веселый дракон. У нас лучшие бесы-прислужники в Алькасаре», – прочитала я, между прочим, на незнакомом языке.
Меня сложно назвать полиглотом. В школе мне удалось более или менее выучить английский, в университете я пошла на курсы французского. Но эти письмена не имели ничего общего ни с тем, ни с другим. Так почему я могу их прочесть?
К повозке подошел Агэлар, и я вздрогнула от его голоса:
– Та… хэ… сапре. – Его рот открывался, я слышала звуки, но не улавливала смысл.
Я нахмурилась, прислушиваясь, и постепенно слова показались мне знакомыми. Я словно вспомнила чужой язык.
– Сте… и… о… чнулась? Выбирайся из повозки, мы приехали.
Я вздрогнула, когда поняла Агэлара. А потом раскрыла рот и сама заговорила точно так же:
– Куда?
Слово прозвучало вполне естественно. Как будто я всегда общалась вот так. Прямо какое-то лингвистическое чудо.
– На постоялый двор, – ответил Агэлар, совсем не удивившись моей способности его понимать. – Сегодня переночуем здесь, а завтра ты предстанешь перед хозяином.
Я передернула плечами. Это еще что за намеки? Я не собачка, чтобы у меня был хозяин. Но спорить не стала. Еще свежо было воспоминание о том, как люди Агэлара убили бабушку.
Агэлар утверждал, что бабушка была демоном, а все мои воспоминания, связанные с ней, – вымысел. Но горевала я о ней, как о реальном и близком человеке. И ничего не могла с этим поделать.
Что это вообще за бред о стирании памяти? В университете мы изучали древнеримскую судебную систему.