бы намеком, но, увы, тот спокойно и молча шагал, без труда держась вровень с кобылой Нависа. Глядя на него, Маевен решила, что Венд находится здесь лишь для того, чтобы выручить ее, если она допустит серьезную ошибку. В какой-то мере это успокаивало: значит, она пока не сделала ничего по-настоящему неверного, но все равно ей было страшно. Маевен хорошо представляла свое лицо, покрытое сплошной рябью – множеством веснушек и капель пота. Она ненавидела себя в таком состоянии. Девочка продолжала украдкой поглядывать на вытянутый угловатый профиль Митта, надеясь, что он не испытывал к ней такого же отвращения, как она к себе. Митт то и дело оборачивался и улыбался ей. Довольно скоро Маевен поняла, что парень волнуется ничуть не меньше ее. Возможно, дело в том, что ей, как предполагается, предстоит стать королевой? Но вскоре Митт сам все объяснил:
– Скажу вам прямо: прошлой ночью меня просто потрясло, что вам оказалось так много лет.
«Мне?! – изумилась про себя Маевен. – Да пропади они пропадом, эти веснушки! Ему же лет пятнадцать, вряд ли больше! А сколько же, по его мнению, должно быть мне?» Восемнадцать, подсказала ей память. Норет отправилась в странствие в день Вершины лета после того, как ей исполнилось восемнадцать. Тогда понятно, что Митту она могла казаться старой.
– Забудь об этом, – сказала она. – Пожалуйста!
Митт рассмеялся:
– Постараюсь.
Но от этого разговор нисколько не стал легче. Маевен пыталась выяснить, кто такой Митт, – любой северянин должен был бы сразу же распознать его ужасный южный акцент. И как он познакомился с Норет? Каким образом он связан с Нависом? Почему Морил его недолюбливает? Почему по разговорам Митта казалось, что он жил в Аберате, а не в Аденмауте? Что заставило его отправиться в эту экспедицию? Вот только Митт то и дело сворачивал разговор на золотое изваяние. Его злобный конь тоже не облегчал беседу – все время норовил укусить Маевен за ногу.
И каждый раз Митт резко дергал за поводья, заставлял коня повернуть голову и яростным голосом бранил его:
– Прекрати, Графиня! Сколько тебе говорить!
Услышав это обращение в шестой раз, Маевен не могла больше сдерживать смех:
– Почему ты называешь его Графиней? Ведь это же мерин.
– Я же вчера говорил вам, – не скрывая удивления, отозвался Митт.
Как же из этого выпутываться?
– А, ну конечно же! – торопливо воскликнула Маевен.
Нечто подобное повторялось почти непрерывно. Прекрасные пейзажи и свежий воздух должны были ее умиротворять, но несчастная Маевен чувствовала себя крайне неуютно. И все же девочка не отступала – ей на самом деле было необходимо выяснить как можно больше. В конце концов она, как ей показалось, смогла разобраться в истории со статуэткой: Митт и Норет вместе нашли ее на каменистой отмели Адена. Это заставило Маевен слегка нахмуриться. Тот странный сон, который она видела в поезде…
– И мне нужна моя доля денег, – сказал Митт. – Нужна до крайности. Деньги очень пригодятся еще и Навису, а то я и не стал бы беспрестанно твердить