попрекаешь?! Деньги зарабатываю, "налево" не хожу. Чё тебе ещё надо? Прынца на белом коне? Извини, не подхожу на эту роль!
– Да, до принца тебе далеко… Куда я смотрела, когда замуж за тебя выходила?!
– Во–во! Я тоже не на скандалистке женился! Прикидывалась лапушкой, пока не окольцевала… Да пошла ты!…
– Сам проваливай! И не подходи ко мне больше!…
В пылу битвы никто не замечал маленького мальчика, который сидел в шкафу, зажимая изо всех сил уши. Он вспоминал, как зимой с родителями гулял по лесу. Как мама весело смеялась, увидев забавного снеговика с "руками"–веточками, которого слепил папа. В воздухе медленно кружились снежинки и всё было таким волшебным… Счастливые воспоминания сделали своё дело. Мальчик перестал плакать и успокоился. Страх, почти овладевший им, отступил и исчез. Вместо него появилась твёрдая решимость. Уверенность, что всё можно изменить.
Мальчик выбрался из своего укрытия и побежал. В самое пекло битвы. Словно воин света, встал он между родителями и тихо произнёс: "Простите меня, пожалуйста! Я вас очень люблю!"
Битва была окончена. Злость и ненависть испарились, согретые теплом маленького сердца. Сердца, наполненного верой и любовью.
Булавка
Высокомерие складывается из чересчур высокого мнения о себе и чересчур низкого о других.
Мишель де Монтень
Весть о возвращении английской булавки потрясла всех обитателей шкатулки. Катушки ниток запутались в рассуждениях, пуговицы смотрели друг на друга с недоумением, а старый напёрсток, прослывший молчуном, приставал ко всем с расспросами почём зря. Сама булавка хранила молчание, забившись в уголок и притворившись спящей.
Прошло несколько дней, но интрига сохранялась. Внутри шкатулки ходили настолько немыслимые слухи, что иголки, порой, зажимали уши, а вязальный крючок даже поспорил с ножницами. Все помнили тот день, когда булавка, раздувшись от гордости, рассказывала, насколько она знаменитая особа.
– Меня передают из поколения в поколение, – вещала она, надменно улыбаясь, – я оберегаю моих хозяев от сглаза и порчи. Они никогда не выходят без меня на улицу. Иначе – быть беде.
Слушая англичанку, портновские булавки завистливо вздыхали и отводили глаза, ведь у них не было такой важной миссии. Иголки же, напротив, ловили каждое слово гордячки и радовались тому, что живут с такой знаменитостью. Один напёрсток молчаливо хмурил брови и усмехался, думая о чём–то своём.
Однажды булавка исчезла. Вечером, как обычно, укладывалась спать, а утром пропала.
– Ну всё! – насмешливо произнёс крючок, подмигивая иголкам, – ушла на задание.
– А что Вы смеётесь?! – набросились на него иголки, защищая подругу. – У неё очень важная и ответственная работа!
Напёрсток при этом многозначительно хмыкнул, но спорить не стал.
Прошло много времени. История с исчезновением булавки превратилась в легенду. Новые обитатели шкатулки – мел и шпульки – слушали её, широко раскрыв глаза, попеременно ахая и охая. Место, где обычно лежала англичанка, никто