брака.
Она доделала салат, посыпала перцы морской солью и вынесла блюда к столу на зелено-белом кафельном патио. Солнце клонилось к темным скалистым хребтам по другую сторону ущелья, а вдалеке виднелось море, сверкающее как драгоценный камень. И хотя нервы Эмили были на пределе, она не сомневалась, что здесь ее настоящий дом.
«В болезни и в здравии…»
Она знала, что обязательно поможет Хавьеру, но на этот раз будет осмотрительнее.
Хавьер наблюдал за своей женой, стоящей во внутреннем дворике, из любимой комнаты, которая была теперь оформлена в ужасающем стиле. Стиснув зубы, он собрался с духом и встал, желая принять обезболивающее, а не ужинать.
Он приготовился к тому, что Эмили состряпает его самое ненавистное блюдо – тушеную солонину. От одной мысли об этом у него скрутило живот. Но аромат, доносившийся из открытых дверей, был аппетитно знакомым, и он с радостью пошел к столу.
– Ты в порядке? – спросил Хавьер.
Эмили повернулась к нему с печальной улыбкой на губах, которая прежде соблазняла его:
– Я собиралась спросить тебя о том же.
Он кивнул:
– Морсилья, салат, перцы Падрон, жареные баклажаны, манчего… Эмили, это настоящий пир!
Усевшись за стол, муж не знал, с чего начать. Словно почувствовав абсолютную силу его голода, жена покачала головой и слегка улыбнулась.
– Приятного аппетита, – сказала она.
Еда была восхитительной. Цитрусовый салат с лимоном, паста из айвы с полутвердым сыром и морской солью и мясистые баклажаны.
– Я думаю, ты приготовила мои любимые блюда, – сказал он.
– Да, – ответила его жена, словно это было очевидно.
Хавьер посмотрел на Эмили. Откинувшись на спинку стула, она держала бокал белого вина в руке, и было в ее глазах то, чего, возможно, он никогда больше не увидит, и от этого разволновался, – ему это не понравилось. Но она, должно быть, неверно поняла его замешательство.
– Так поступают, когда кому-то нездоровится.
– Как именно? – поинтересовался он, окончательно сбитый с толку.
Она нахмурилась:
– Готовят человеку любимую еду.
У Хавьера пересохло во рту. Он кивнул и, подняв глаза, увидел, что она смотрит на него. Он улыбнулся, взял вилкой кусочек баклажана и отправил его в рот.
Нет. Его мать никогда так не делала, когда он был нездоров. Она либо не замечала признаки его болезни, либо топила сына в щедрой и подавляющей заботе, чтобы привлечь внимание к себе, а не к Хавьеру. Он невольно позавидовал тем, кто живет в нормальной обстановке.
– Что готовила тебе твоя мать? – спросил он.
Эмили выдержала его взгляд:
– Солонину из говядины.
Он чуть не подавился едой, потом увидел, как весело сверкнули глаза его жены. Он сглотнул и, скорее по привычке, чем из любопытства, спросил:
– Как она?
Он переменил тему разговора, чтобы отвлечь ее. Она почувствовала, как ему стало не по себе после ее замечания