мою комнату – там открыто. Следующая дверь справа по коридору, – сказал я Ковалевской.
Она кивнула и пошла к моей комнате, а я сказал Елене Викторовне:
– Мам, дело совершенно не в деньгах. Там есть предметы, который намного дороже денег. Эти вещи имеют прямое отношение к работам отца. И если между нами: их дал мне князь Ковалевский и попросил держать это в тайне, не говорить даже Ольге, – негромко проговорил я. – Именно из-за этой коробки я не хотел использовать твой сейф. А деньги… чем каждый раз беспокоить тебя и лезть в твой сейф, мне проще использовать тайник в своей комнате. Как ты вообще обнаружила его?
– Как? Знала о нём. Разве ты не помнишь, как ты прятал в него солдатиков и потом просил меня и отца искать? – удивилась она.
Вот так… Ещё один пробел в моей памяти. Только сейчас я вспомнил эти эпизоды из детства. Конечно же мама знала о тайнике. Я там действительно иногда прятал игрушки. Слава богам, что история с пропажей Свидетельств Лагура Бархума так благополучно разрешилась!
– Мам, прости, – я обнял её. – Я очень вспылил с этим Майклом. Я же переживаю за тебя. И если честно, очень ревную.
Она тоже обняла меня и поцеловала в щеку. Вот и всё – мир. Бесценный мир между двумя самыми близкими сердцами.
– Саш… Очень хочу, чтобы Ольга стала твоей женой, – сказала она после недолгого молчания. – Жаль, что она княгиня и это вряд ли возможно.
– Это очень возможно, мам. Вот увидишь. Да, кстати, приготовь мне из моих денег две тысячи рублей. Лучше, три. Хочу купить себе кое-что из одежды, – сказал я, глянув на книжный шкаф, за которым находился сейф.
– Из одежды… – графиня улыбнулась впервые за сегодняшний вечер. – Я многое чего купила тебе вчера. Сейчас иди к Ольге, о пустяках потом поговорим.
Ковалевская сидела в кресле за терминалом коммуникатора и просматривала страницы богатых магазинов в башне Золотой Шпиль. Когда я вошел, она повернулась и спросила:
– А что там твоя мама сказала о Ленской? Ты её приводил сюда?
Хороший слух у Ольги Борисовны, и вопрос очень неприятный. Знать бы ещё, что она слышала.
– Да, было один раз, – признался я.
– Учитывая то, что ты начал встречаться с ней с первого мая, а сегодня всего лишь третье, то это совсем не редко, Саш. Присаживайся, – она сделала жест рукой, указывая на соседнее кресло.
– Спасибо, вы очень любезны, – с улыбкой отозвался я её истинно княжескому позволению в моей комнате и понимая, что разговор, которым мне Ковалевская угрожала, состоится именно сейчас.
– А теперь немного серьёзности. Знаю, ты умеешь быть честен. Я очень это ценю и хочу, чтобы сейчас был полностью честен. Договорились? – зрачки в её голубых глазах сейчас казались пронзительными даже какими-то острыми.
– Это же взаимно, правда? Оль, я сама честность. Спрашивай, – отозвался я.
– Скажи прямо, каких отношений ты со мною хочешь? Затащить меня в постель на раз-два? Я понимаю, это очень лестно. Уж наслушалась всяких суждений в школе. Или, может, ты хочешь сделать