я в ответственности за ее действия и за свои чувства к ней.
Я в ответственности за то, что обладательница завораживающих глаз не осквернена этим молокососом.
– Что прикажете делать с мальчишкой, господин?
Ответ пришел сразу же, как только Хаким его задал. Я знал, куда шофер отвезет меня, стоило молча сесть в машину, куда приведет привратник, следящий за порядком у заключенных. В какую грязь спущусь и взгляну в черные, озлобленные глаза мальчишки, лишенного самого главного человеческой привилегии. Свободы. Его руки скованы цепями, а белый костюм превратился в грязно-серые тряпки.
– Пришел… – усмехнулся парень, удерживая себя двумя руками о прутья клетки, словно боялся упасть передо мной на колени. Но тебе не меня стоило бояться, парень. Не я главный каратель в жизни – всевышний накажет куда больнее.
– Ты был с ней близок?
– Амина была превосходна.
– Ты трахал ее? – спросил четче и грубее. Я не стану извиняться за грубость, ни перед ним, ни перед всевышним.
– Она… Амина хотела закончить обучение, затем сыграть свадьбу, а потом…
– Ты. Трахал. Ее.
Я думал, что никогда не выбью ответ из этого мальчишки, но стоило мне сделать шаг навстречу, он сразу же бросил резкое:
– Нет! Аллах свидетель, я к ней не притрагивался!
Только и всего. Я усмехнулся упоминанию имени всевышнего после сказанных грязных слов в адрес девушки. Аллах засвидетельствовал, как ты назвал невинную, да и к тому же замужнюю девушку шлюхой? Это все, что меня интересовало. Я не хотел, чтобы люди судачили о неверности и очернении моей жены.
Только хотел покинуть камеру парня, как он кинул мне в спину:
– Я извинюсь… клянусь пророком Мухаммедом, я извинюсь. Приватно или публично – неважно. Выпусти меня. Мои родители… они будут переживать, я два дня не появлялся в университете. Мои проекты могут провалиться, если я не появлюсь… Шейх Карим… ваше высочество… я… молю вас… вы можете все…
Он пошутил? Я обернулся и, судя по решительному выражению лица, понял, что нет. Детская непосредственность, свойственная несозревшим парням, которые почему-то считали себя мужчинами.
– Ты прав. Я могу все. Тебе следует этого бояться.
Я вышел из камеры, не замечая звон цепей и мольбу о свободе.
– Что делать с мальчишкой, ваше высочество? – спросил привратник.
Второй раз за день мне задали этот вопрос, и второй раз в голове возник четкий ответ:
– Отправьте мальчишку обратно в Лондон, пусть доучивается.
– Оформлять запрет на въезд в страну?
– Не стоит. Не будем расстраивать его отца.
– Будет сделано, господин.
В этот тяжелый день я не сомкнул глаз впервые за много лет. Последний раз бессонная ночь преследовала меня в роковой день пятнадцать лет назад. В тот день моя жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов, а тому мальчишке, который учился в восьмом классе, пришлось резко стать мужчиной и заботиться о сестре и брате.
Так и сидел на заднем дворе недалеко