его не понимаю! То властный и жесткий, то вдруг такой одинокий и печальный.
– Тебе придётся заслужить прощение, – бормочу.
Ярцев лишь улыбается.
– Как скажешь, моя истинная.
– Таким твой стол мне нравится, Сень, – ухмыляется Лев, – давай, я вытру тебя, мышка.
Покорно принимаю эту странную заботу. Сперма оборотней всюду. Она покрывает мою киску, наполняет матку. Тонким слоем высыхает на груди и животе. В горле тоже волчье семя.
– Я вас ненавижу… – выдыхаю, начиная приходить в себя.
– Мы видели, – ухмыляется Вересов, – слезай. Иди ко мне!
Он быстро стирает с меня сперму. Я и не замечаю. Но хоть моё тело чисто, оборотни забрались глубоко в душу. И там обосновались.
– Встань, – жестко говорит Семен, затем разворачивает меня, смотрит на метку, – и правда. Двойная метка на упругой попке.
– Никогда о таком не слышал, но мне пиздец нравится, – говорит Лев, затем разворачивается, – смотри, мышка.
Поднимаю взгляд на его широкую спину с перекатывающимися мускулами. Меж пары крупных татуировок вижу руну. Словно ожог, она сияет золотым.
Семен поворачивает голову. На мощной шее также пульсирует вторая половинка моей метки.
– Мы втроём повязаны, Стася, – говорит он, затем натягивает рубашку, – ты замерзла?
Отпрыгиваю. Обнимаю себя руками, прикрываюсь. Мне становится стыдно. Что я только что творила? Гляжу на дорогой паркет. Его покрывает жидкость. Это я… так кончила?
Дрожу, прикрываю глаза и давлю слёзы. Я принадлежу этим двоим! Мне так страшно! Что со мной будут делать? Мучить? Заставлять рожать? Не хочу!
Всхлипываю. Но вдруг на плечи ложится мягкая ткань. Семен накрывает меня своей рубашкой. Холод проходит.
– Не плачь, Стася, – тихо говорит, целует в висок, – пойдем. Тебе нужно отдохнуть.
Киваю. Оборотни одеваются.
– Там есть кто? – спрашивает Ярцев, взглядом указывая на дверь.
– Нет, – Лев прикрывает глаза, делает глубокий вдох, – никого. Можем идти.
– А куда? – пищу.
– Пойдём, мышка-охотница. Отведем тебя в безопасное место, – шепчет Вересов, и тоже целует меня в висок.
От касания его губ тело прошибает мощной волной. Киска снова набухает. Твою мать! Опять?
– Я чувствую, – шепчет он, – но сейчас тебе нужно отдохнуть.
Меня ведут прочь из кабинета. Заходим в лифт. Мои ноги покрыты мурашками. Лев обнимает меня, Семен достает сигарету.
Двери открываются. Мы заходим в квартиру. Вижу ту самую кровать, с которой и началось моё падение. Топчусь у порога.
– Почему сюда? У меня есть квартира! – пробую возмутиться.
– Мы порвали твои вещи, – улыбается Ярцев, демонстрируя острые клыки, – голой поедешь?
– А здесь у вас женская одежда есть? – огрызаюсь.
– Ты ж, моя строптивая, – Вересов прижимает меня к себе, – Сень, она мне нравится!
Офигеваю, таращусь на мужчин. Почему они заботливые? Оборотни же не такие! По крайней мере, меня всегда учили, что волки – злобные