не верил, уходил куда-то в беспросветную серую дымку.
Затем понял, что уже не так важно – искренна она или же нет. Главное с ней встретиться. Снова заглянуть в бездонные глаза, ощутить, как заходится сердце и становится сладко, жарко. От желания каменеет тело. И на душе сразу легко-легко. Словно бабочки внутри порхают.
Феликс рванул к Алене, на звук ее мелодичного голоса, слыша хлопанье ее крыльев. Прекрасных, переливающихся перламутром. Она была восхитительна в своем аурном звере. Неземная, невероятная. Его, и только его!
Здесь, во сне она принадлежала Феликсу.
Стремилась к нему, хотела что-то сказать, и он это чувствовал. Ощущал, что ей движет не жалость, не желание загладить какую-то вину, ни любое другое не нужное сейчас верберу чувство.
Он понимал, что она – его. Его судьба, его женщина… Пара…
Истинная пара, как выражались другие. Как будто бывают другие – не-истинные.
Феликс бежал к Алене. Перекидывался, снова обращался в человека, не думая о своей особенности и о том, как отреагирует нэнги, когда обнаружит ее.
Туман сгущался и словно нарочно разделял вербера и Алену. Прятал нэнги от альфы.
Он принюхивался, шел на ее запах, такой любимый, такой лакомый. Двигался на легкий, невесомый шелест ее шагов, который словно музыка отдавался в ушах. Бежал на каждый ее оклик.
– Фе-еликс!
– Фе-ели-икс!
Ее голос слышался то близко, то далеко. То справа, то слева. То сзади, то спереди.
Но сколько ни пытался Феликс добраться до своей женщины, схватить ее и уже не отпускать, что бы она ни сказала и что бы ни требовала, в руках оказывался только туман.
Мерзкий, какой-то липучий, неприятно щекочущий медвежий нос. Сырой и совершенно чужеродный.
Феликс бродил и бродил, окутанный серой дымкой. И никак не мог найти свою пару.
Как ни старался, как ни выбивался из сил…
Проснулся он таким уставшим, измотанным, будто не сон видел, а явь. Словно, на самом деле, всю ночь провел с Аленой в тумане, и никак не мог разыскать ее.
А еще сразу же навалилась тяжелая, словно гигантский валун, правда.
Она его прогнала.
Она не хотела, чтобы он к ней вернулся.
Она требовала его уйти.
Она не желала больше иметь дела с вербером.
И следом обжигала, резала, кусала и выдирала с корнем внутренности еще одна правда.
Она выбрала нэнги. С ним она разговаривала спокойно. Ни разу не повысила голос. Его она просила уйти и сразу же обещала встречу.
С ним, с этим мерзким чешуйчатым, грубым и высокомерным, как многие нэнги, она собиралась проводить время. В процессе учебы, тренировок, но кто знает, чего еще… О чем не докладывают в ОПО.
От этих мыслей кровь закипала в венах и до смерти хотелось убивать.
То самое ощущение, то самое состояние, которое подвигало Феликса работать в ПОН.
Значит, самое время менять свою жизнь.
Он спустился вниз и обнаружил, что друзья благоразумно ушли. Совершил утренний моцион и без завтрака рванул в штаб-квартиру ПОН.
Когда