И сама же не сдержала улыбки.
– Я – нет. Но сюда сегодня мог приехать и не я. Поэтому давай я провожу тебя, чтобы твоя мама была спокойна. Да и я тоже.
Девушка удивленно оглянулась на него, но ничего не ответила. До самого Аниного коттеджа ехали молча. Она впереди, Олег – сзади. И ее это напрягало. Приходилось все время думать о том, как она выглядит, не задралось ли у нее ничего, не оттопырилось ли. Хотя чему там было оттопыриваться, с ее-то формами, точнее, их полным отсутствием?
– Приехали, – остановилась Аня у резных бревенчатых ворот, которые сейчас были распахнуты настежь. Олег окинул оценивающим взглядом территорию, но никого из людей не увидел. Только из открытых окон доносился гомон девичьих голосов. Он нахмурился. Аня была слишком молода, чтобы иметь детей. Да и судя по голосам их было не один или два и возраст далек от новорожденных.
– Ты одна тут? – решил Олег уточнить. – Или с родителями?
– С детьми, – едва заметно улыбнулась Аня и чуть не расхохоталась от вытянувшегося от удивления лица Олега Викторовича. В конце концов, она решила над ним сжалиться. – Это детский лагерь. От танцевальной студии.
– А, – расслабился Олег. – И что же вы тут делаете? Танцуете?
– Да.
– Так ты… преподаешь танцы? – нахмурился он и улыбка Ани медленно сползла с лица. Конечно, учитель танцев в ДК – это не статусная должность и не серьезная, как считают многие. Но Олег думал совсем не об этом. Он считал, что Аня с ее способностями должна непременно блистать примой в каком-нибудь столичном театре, а не учить танцевать детей. Ему хотелось спросить, почему она зарывает свой талант, но девушка слишком поспешно попрощалась с ним и торопливо направилась к коттеджу. Он дождался, когда она взбежит по ступеням и скроется за дверями, и только после этого поехал дальше на свою турбазу, которая располагалась в пяти километрах глубже в лес. И всю дорогу пытался найти ответ на вопрос, почему балерина такого уровня, как эта девушка, прозябает в какой-то танцевальной студии. А о том, что Олег даже не спросил ее имени, он вспомнил только, когда увидел крыши домиков, третьим из которых был тот, где остановился он с друзьями.
– А вот и Олежа, – воскликнул Паша – коренастый мужик, обросший трехдневной щетиной. Его жена Олеся – высокая статная женщина с короткой стрижкой – хлопотала у стола, накрывая завтрак.
– Как покатался? – спросила она, вытирая руки полотенцем.
– Хорошо, – улыбнулся Олег, вспоминая чай и краснеющую девушку. – Смотрю, завтрак уже на столе. А где Витек?
– Щас спустится, – махнул Паша на второй этаж. – Крис что-то втолковывает.
Старшей дочери Виктора было уже четырнадцать – бунтарский возраст. Вот и Кристину это не обошло. Каждое замечание родителей воспринимает как личное оскорбление. Маринка на два года младше и как-то попроще. Ребенок еще совсем. Ей все на качели кататься, носиться за бабочками и по деревьям. Почему-то Олег сразу вспомнил девушку у реки. Она тоже была еще ребенком. Эта мысль вызвала у него улыбку, которую тут же заметила Олеся.
– Чему улыбаешься? – устроилась она за